Владыка Бритомбара и Эглареста стоял в своих покоях на балконе, отделанном мраморной балюстрадой и увитом плющом, и смотрел в даль. Между бровями его залегла едва заметная складка.
Издалека доносились нежные звуки арфы, и можно было подумать, будто само море поет.
— Неужели еще один? — задумчиво пробормотал себе под нос Кирдан и покачал головой.
В этот самый момент в глубине комнаты тихонько отворилась дверь, и высокая среброволосая нис, супруга Корабела, проговорила, остановившись у широкого, во всю стену, окна:
— У тебя было видение.
Ее муж оглянулся, несколько долгих минут безмолвно смотрел прямо перед собой, словно мысли его все еще витали где-то очень далеко, в невообразимых глубинах времен, а затем кивнул:
— Да. Завтра на вечерней заре к нам прибудут гости из-за моря.
Жена нахмурилась:
— Разве валар не закрыли путь?
— Насколько я знаю, да. Но, похоже, кому-то все же было дано разрешение. Я вглядывался и увидел в гостье черты своего доброго друга, который в свое время отправился в Аман. Она похожа на Ильмона.
Дева в ответ на эти слова радостно произнесла:
— Хорошие вести!
— О да. Но подробности узнать мне бы и самому хотелось. Пойдешь завтра со мной ее встречать?
— Разумеется!
Кирдан улыбнулся и, подойдя ближе, ласково обнял супругу:
— Благодарю.
Нолофинвэ в раздумьях опустился на камень, которому вскоре суждено было стать бортиком фонтана. Конечно, Барад-Эйтель задумывалась как крепость, неприступный рубеж, сдерживающий Моргота и его приспешников. Однако Финголфину хотелось воплотить воспоминания о Тирионе — и вскоре по его плану внутри стен зазеленели деревья, нарядные клумбы и вазоны украсили улицы и лестницы домов. Наконец дошла очередь и до фонтана.
Большинство нолдор одобряли замысел короля, хотя находились и те, кто не желал видеть никаких напоминаний о прошлой жизни в Амане. И если средний сын в свое время с энтузиазмом воспринял его план, желая сделать все поселения эльдар, пришедших с запада, похожими на города Валинора, то старшему виделось больше функциональности в постройках, возводимых в землях Нолдорана. Нет, принципиальных разногласий у Финдекано с ним не возникало, он поддерживал Финголфина. Лишь вечером, беседуя с ним не как с королем, он позволял себе критиковать и даже настаивать на определенных изменениях в жизни крепости. Порой он оказывался если не мудрее своего отца, то находчивее, иногда предлагая неожиданные решения проблем.
Нолофинвэ подставил лицо лучам Анара, вспоминая, как удачно сын выбрал места для дозорных вышек, как подсказал, предварительно обследовав все окрестности, места для застав. Фингон готов был без устали ходить в разведку, присоединяться к охотникам или рудознатцам, проводя долгие дни вне стен Барад-Эйтель. Его любили многие нолдор, и он отвечал взаимностью своему народу, не оставаясь равнодушным или безучастным к проблемам и бедам любого эльда. Любого.
Нолофинвэ нахмурился. С одной стороны кандидатура Финдекано была идеальной, с другой… ему не хватало некой настороженности или даже недоверия Турукано, всегда на первое место ставившего интересы семьи и ближайшего окружения.
О фалатрим Финголфин узнал давно и даже как-то получил приглашение посетить Бритомбар, однако времени на дальние поездки у Нолдорана не было. Теперь же, когда строительство почти завершилось, стоило наладить отношения с гаванями. Самому познакомиться с морским народом Белерианда не позволяли возложенные на него обязанности, поэтому Нолофинвэ решил отправить послов во главе со старшим сыном. Теперь же, когда до отправления отряда оставались всего лишь сутки, Финголфину пришла мысль связаться с Тургоном, если тот, конечно, еще не покинул кузенов и не отправился строить свою тайную крепость, чье местоположение оставалось для него загадкой. Окончательно убедившись, что идея отправить двух сыновей неплоха, он поспешил в свой кабинет, где хранился палантир, и вызвал Артафиндэ.
Мысль, что она совсем скоро останется один на один с неизвестностью, вселяла в сердце Лехтэ откровенный страх. Неизведанное доныне чувство. Она ведь нолдиэ! Этот корабль, его доски и палуба — за время путешествия успели стать ей родными. Сколько сил, любви и надежды было вложено в это судно, что доставило ее к смертным землям. К мужу и сыну. К своей судьбе. В конце концов, это последнее, что у нее до сих пор оставалось от родины! Как решиться покинуть ее, шагая в неизвестность?
«Что ждет там, на приближающемся берегу? Как встретит Белерианд? Муж? Что скажет сын?» — Лехтэ тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли и сомнения, ведь не угадаешь никак. Надо решиться сделать этот шаг, ведь ради него она и прибыла сюда. Тяжело вздохнув, она опустила взгляд и, заметив играющих у самой поверхности серебристых рыбок, улыбнулась.
— А ты ведь уже бывал тут, в Эндорэ? — спросила вдруг Солмиэль у своего мужа, и Лехтэ, обернувшись, с интересом посмотрела на Нгилиона.
Тот пожал плечами:
— Да я и не помню почти ничего — слишком мал был на момент Великого Похода. Первые сознательные воспоминания связаны уже с Аманом.
— А я и вовсе там родился, уже когда был построен Альквалондэ, — сообщил Сурион. — так что про меня и говорить нечего.
— Эй, капитан, куда дальше? — раздался откуда-то с реи голос Фасси.
Суденышко их как раз обогнуло мыс, и слева перед моряками раскинулся достаточно широкий и явно глубокий залив. Нгилион подошел к борту и некоторое время всматривался в горизонт.
— Вообще, тут удобное место для гавани, — наконец сказал он. — Так что если мы ищем местных сородичей, то стоит исследовать этот залив.
— Йоо-хоо! — весело крикнул Сурион. — Поворачиваем!
Турукано стукнул кулаком по стволу дерева — опять придется отложить строительство! Теперь его помощь понадобилась брату. Точнее, так считал их отец, а что думал на этот счет Финдекано, ему было неизвестно.
«Если сейчас отправиться к морю, то потеряется не один год. Надо спешить и успеть посторить город, укрыть в нем дочь, сестру. Как же поступить?» — размышлял Тургон, несколько нервно прохаживаясь по берегу Сириона. Он и сам не знал, отчего так торопился, что за силы подгоняли его, лишая покоя.
— Вот ты где, я уже обыскалась своего брата, думала, отправился он к фалатрим, один-одинешенек, — дурачилась Ириссэ, хотя взгляд ее оставался серьезным.
— Арельдэ, не смешно, — рассердился Тургон, насупился и замолчал.
— Турьо, прекрати, — изящная ладошка легла ему на плечо. — Поезжай в Бритомбар, как того желает отец, возьми с собой Итарильдэ, верных. Остальные же пусть отправятся туда, где должен быть воздвигнут твой город. Пусть разведают, начнут строить, — рассуждала вслух дочь Нолофинвэ.
— А ты? Что собираешься делать?
— Пока останусь здесь, — ответила дева. — Ехать на переговоры мне не хочется, да и не звали меня туда. Ты не против? — спросила Ириссэ, искренне надеясь, что брат одобрит ее план.
Подумав, взвесив все за и против, Турукано согласился, хотя и кольнуло сердце предчувствие. Недобрым его назвать было сложно, однако сулило оно не только хлопоты, но и обещало радость.
Посовещавшись с друзьями и узнав их желания, Тургон назначил Глорфиндела командиром отряда, которому предстояло отправиться в долину Тумладен. Эктелион же собрался последовать за своим лордом, чем сильно удивил его. Турукано был уверен, что тот ни за что не станет разлучаться со своим золотоволосым другом. Однако желание увидеть новые земли и вновь оказаться у моря пересилили, и нолдо, часто бывавшему в Альквалондэ и дружившему с телери, захотелось вновь услышать плеск волн и крики чаек.
Длинный причал, мраморные стены и башни города сверкали в золотых закатных лучах. Они казались сотканными из прозрачного тумана и будто парили над землей.
— Что ж, кажется, куда-то мы все-таки доплыли, — задумчиво прокомментировал Нгилион и, вдруг, сунув два пальца в рот, длинно, переливчато засвистел.