— Рассказывай, остальное подождет, — ответил он, отодвигая свитки. — Про фалатрим основное понял. Где потерял половину отряда?
Фингон вздрогнул.
— Не надо так! Погибли двое, — его голос дрогнул. — Мне жаль, но выбора не было.
— Остальные остались в гаванях?
— Нет. Отправились в Химлад.
— Зачем? Я не отдавал такого приказа, — удивился Нолофинвэ.
— Проводить Лехтэ.
— Финьо… ты точно в порядке? — обеспокоенно произнес он. — Видишь ли, жена Куруфинвэ осталась в Амане… Не был ли то морок Врага?
— Нет, атар. Пришел корабль с запада… последний. Больше валар не пропустят никого, — тихо произнес Финдекано.
— Корабль… кто еще прибыл?! — вскричал, вскакивая со стула, Нолофинвэ.
— Больше никого, — еле слышно прозвучало в ответ.
— Она одна переправилась через море? — не поверил Финголфин.
— Нет, атто, с ней было четверо телери, — пояснил Фингон. — Но они вернулись назад.
— Я понял, — Нолофинвэ резко зажмурился и на мгновенье отвернулся от сына, пряча свою боль.
Желая отвлечь отца от тягостных мыслей, Финдекано принялся рассказывать о спасительном появлении Финдарато, о том, что кузен уже покинул Минас-Тирит и обосновался где-то на берегах Нарога, о пути до Барад-Эйтель, свободном от врагов, временами нелегком, но интересном.
Финголфин слушал, отмечая важные для себя моменты, но его мысли были далеки от Белерианда. Анайрэ. Не передумала, не пришла.
— Зато она там в безопасности, атто, — произнес Финдекано, подходя к отцу и беря его за руку. — Помни всегда об этом. Пожалуйста.
Разговор завершился, и уставший Фингон отправился к себе, оставив отца в раздумьях. Всю ночь Нолофинвэ не спал, вспоминая любимую и их счастливые дни. Лишь под утро он забылся недолгим сном, а по пробуждении, когда лучи Анара заглянули к нему в комнату, решил связаться с Куруфинвэ.
Вид племянника однозначно показал, что тот также провел ночь без сна, а испачканное кровью лицо объясняло почему.
— Буду краток, — после приветствия произнес он. — Вижу, что твари рискнули сунуться в твои владения.
— И поплатились за это! — ответил Куруфин. — Имей…те в виду, они теперь передвигаются верхом на волках-переростках.
— Понял. Учтем. Эта информация будет всем полезна. Курво, я хотел попросить…
Искусник удивился и обращению, и цели вызова.
— Хорошо… дядя.
— Дай мне знать, когда мои верные прибудут к тебе в Химлад. В том, что ты предоставишь им возможность отдохнуть, я не сомневаюсь.
— Об этом не беспокойся, я не загоняю гостей в кузницы. Но мне бы хотелось знать о цели их визита.
— Я думал, ты поинтересовался, кто сопровождает твою жену в походе по землям Белерианда. Выходит, тебе безразлична ее участь… что ж, твое дело. Просто выполни мою просьбу.
Куруфин успел только кивнуть, когда Нолофинвэ разорвал связь:
— Почему она, а не Анайрэ?!
— Почему ничего мне не сказала?! Как вообще здесь оказалась?! Лехтэ!
Два разных кулака одинаково ударили по столам, заставив вздрогнуть все стоявшие на них предметы.
Идриль сощурилась, посмотрев в пронзительно-синие, бескрайние небеса, и с улыбкой подставила лицо морскому ветру. Запах соли и водорослей дразнил, будил воображение, приглашал пройтись, и она решила не противиться зову. Проворно разувшись, Итарильдэ отбросила туфельки в сторону и, подобрав подол платья, пошла вдоль кромки прибоя.
Поблизости слышался звон молотов и звуки пилы. Пронзительно-остро пахло деревом. Работа на побережье Невраста шла полным ходом. Фалатрим строили боевые суда, а где-то неподалеку, всего в паре лиг, стояли мастерские нолдор, в которых верные атто ковали оружие.
Море с шипением пощекотало ступни, оставив после себя капли пены, и дева рассмеялась.
«Должно быть, навестить кузнецов и впрямь хорошая мысль», — решила она. Уже давно ей хотелось понаблюдать за работой оружейников, однако прежде не представлялось возможности. Теперь же явно был благоприятный момент — дева ничем не собиралась заниматься, и до конца дня еще оставалась масса времени.
Одна из карауливших в небе олуш, сделав стремительный разворот, спикировала и подобно выпущенной стреле вошла в воду. Вынырнула она вскоре с добычей в клюве.
«Хороший знак», — решила Итарильдэ и, вновь широко улыбнувшись, решительно направилась туда, где возвышались наскоро, но добротно собранные мастерские нолдор.
Она обходила сложенные кучей бревна, перепрыгивала через мягкую древесную стружку и, остановившись около одного из кораблей, уже почти готовых, погладила его ласково по вырезанному рельефному лебединому крылу. Корабль отозвался теплом и звенящей радостью. Итарильдэ вдруг показалось, что она слышит веселую, жизнеутверждающую песнь. Но, странное дело, она никак не могла разобрать слов. Взор ее словно заволокло туманом, а когда вскорости пелена рассеялась, то дева прямо перед собой увидела этот же самый корабль, уже полностью готовый и даже как будто потрепанный ветрами и непогодой. По сходням сбежал незнакомый высокий светловолосый нэр, чуть старше возрастом, чем она привыкла обычно наблюдать у эльдар. Сердце Идриль при виде него трепыхнулось, рванулось навстречу радостно, и вдруг картинка переменилась.
Она уже поняла, что это apacenye. Предвидение. Поэтому теперь, не отрываясь, опасаясь хоть на миг ослабить внимание, наблюдала.
Теперь нэр тот стоял на пустынном берегу, в котором Итарильдэ узнала Виньямар. Он был заметно моложе, одет в кольчугу, в руках же держал щит и меч, принадлежавшие ее отцу. Он оглянулся, заметил ее, и Итарильдэ, сорвавшись с места, побежала ему навстречу.
И снова картинка сменилась. Город. Похожий на Тирион и все же совершенно другой. Она и тот светловолосый незнакомец на площади, вокруг них толпа радостных, счастливых эльдар, ее отец стоит рядом. И тут Идриль поняла, что это свадьба. Ее собственная. Глаза той, другой Итарильдэ лучились счастьем и сверкали, словно сильмариллы, а нынешняя осознала наконец то, что до сих пор от нее ускользало — ее будущий муж не квенди. Не эльда.
Мысль не напугала, но заинтриговала, заинтересовала ее. Конечно, она больше не могла перепутать — другая форма ушей, закругленная, а не острая, иные ноты в звучании фэа. Ничего подобного она не наблюдала у сородичей. Но кто же он? Эрухино, это очевидно, а прочее она узнает потом, в свое время.
Над головой пронзительно закричала чайка, и облачко рассеялось, как туман поутру. Итарильдэ моргнула, медленно возвращаясь в привычный ей мир, а после подумала, что эти доспехи отец должен оставить в Виньямаре для ее суженого. Иначе как они смогут к нему попасть… Дева вздохнула, еще раз вспомнила все увиденное и, оглянувшись, со всех ног побежала туда, где должен был находиться атто.
Турукано удивился, заметив волнение дочери, а, узнав содержание видения, встревожился.
— Не бойся, — успокоила его Идриль и погладила по руке, — ты был не против и радовался за меня. Я не знаю, кто он и откуда придет, но происходить все будет с твоего согласия.
Тургон вздохнул и уселся на песок, задумчиво уставившись в даль.
— Доспехи, говоришь? — наконец сказал он.
— Да, — подтвердила дочь. — Кольчуга, меч и щит. Оставь их здесь, в Виньямаре, и если я права, то мы однажды еще увидим их.
Море шумело у их ног, словно о чем-то шептало. Дева напряженно ждала, а Турукано все молчал, время от времени покачивая головой и незаметно вздыхая.
— Что ж, я согласен, — наконец заговорил он. — Раз это предвидение, то нет смысла противиться. Когда мы будем покидать этот город, я оставлю в тронном зале то, что ты просишь.
— Спасибо, отец.
Она присела рядом на корточки и быстро поцеловала его в щеку. Тургон вновь замолчал, а Идриль подумала, что после, когда ляжет спать, еще успеет порассматривать видение в подробностях — отныне его бережно хранила ее память. Пока же, пожалуй, стоило все-таки пойти к мастерам и поглядеть, как делается оружие.
====== Глава 23 ======
Перевала, удобного для прохождения конного отряда, они так и не нашли. Вместе с верными Лехтэ пытливо всматривалась в очертания холмов, но все, что им попадалось, дарило надежду на преодоление преграды лишь пешему, и поэтому их путь по-прежнему стелился вдоль гряды.