В воздухе временами отчетливо ощущалось неумолимое дыхание осени. В небесах надрывно, печально кричали птицы. Листва шелестела иначе — не звеняще-радостно, а медленно и будто бы неохотно. Даже воздух потяжелел и пах не цветами и медом, а грибами, кудрявым лишайником, теплой корой сосен, нежной осокой и дикими яблоками, нагретыми на солнце.
Дозорные докладывали, что впереди все спокойно, и нолдиэ ехала, впитывая в себя окружавшую их красоту, все богатство ее нот и оттенков. Холмы постепенно становились ниже, и однажды Острад сообщил, что они скоро повернут на север. И тогда где-то далеко впереди, почти на горизонте, появится Химлад. Неважно, что глаза еще долго не смогут его различить — фэа увидит, и этого Лехтэ было достаточно.
— Вот там, — старший из фалатрим указал на одинокий холм посреди равнины, — Амон Эреб. Завтра утром мы проедем между ним и Рамдалом, и повернем в сторону владений нолдор. Надеюсь, ваши родичи не примут нас за врагов.
Тарион усмехнулся, явно намереваясь что-то сказать, но после лишь выразительно фыркнул и принялся с демонстративным рвением точить меч. Острад весело рассмеялся.
Лехтэ вздохнула и, пристроив на согнутых коленях подбородок, принялась тихо напевать незамысловатый мотив, тут же про себя названный Тарионом мурлыканьем. Она глядела на весело пляшущие языки костра и вспоминала благой край. Песня о ветре, которую она любила еще в Амане, сама пришла на ум. Щемяще-грустная, тягучая, словно мед, она лилась, вела за собой. Фэа словно стремилась улететь за горизонт и посмотреть на неведомые дали, что скрывались там.
В котелке весело забулькал ужин, и нолдиэ, легко вскочив, принялась раскладывать его по мискам. Еще один вечер, такой же, как и предыдущий. И как все те, что последуют за ним.
Закатные лучи Анара вспыхнули на стволах сосен. Разогретые за день деревья пахли душистой смолой, и тень от них пока еще не дарила долгожданную прохладу. Птицы уже не пели, лето перевалило за середину, однако жара не желала покидать земли Дортониона.
Они шли по песчаной дороге, взявшись за руки, и тихо разговаривали. Абсолютно счастливые, что наконец-то могли побыть вдвоем, впервые за пять дней. Ангарато остановился и обнял любимую, целуя ее лоб, а потом и губы. Эльдалоттэ обхватила руками его шею, зарываясь пальцами в волосы, перебирая их. Невеста, пришедшая за любимым из Амана, вынесшая все тяготы перехода по льдам, готовая поддержать своего мельдо во всех начинаниях… Она не сомневалась в чувствах Арафинвиона, но порой ей становилось грустно, что в его доме она всего лишь гостья, хоть и всегда желанная.
Отпустив возлюбленную из объятий, Ангрод повел ее дальше, к холмам, посмотреть, как начинает зацветать вереск, еще лиловый, выстилающий ковром землю вдоль то поднимающейся, то опускающейся дороги.
— О чем задумался? — спросила дева, когда они остановились на третьем, самом высоком, холме. Эльдалоттэ уже не раз любовалась открывавшимся с него простором и очень любила это место. Дальний лес напоминал море, а шум ветра в кронах порой походил на прибой. Она вспоминала белоснежных рукотворных лебедей, что катали ее с женихом по волнам, летя подобно птицам. Ей захотелось расправить руки-крылья, оттолкнуться от земли и…
Голос Ангрода заставил ее вздрогнуть.
— Эльдалоттэ…
— Да? — дева удивленно посмотрела на Арафинвиона.
— Ты станешь моей женой этой осенью? — спросил он, глядя в дорогие ему глаза.
— Как решит мой возлюбленный лорд, — ответила дева, взяла Ангарато за руку и прижалась к нему.
Счастье переполняло их, а сосны и вереск разделили его с ними, бережно сохранив в песке и граните, на которых росли.
Ангарато вернулся домой ближе к рассвету, перед этим проводив счастливую невесту, которой уже совсем скоро предстояло стать женой.
— А ты сегодня рано, — с порога услышал Ангрод.
— Погода дивная. Сами не заметили, как пролетело время, — ответил он брату.
— И долго ты собираешься еще так гулять? — начал заводиться Айканаро.
— Я тебе помешал что ли? Спал бы лучше.
Аэгнор тяжело посмотрел на брата.
— Женись уже наконец. Сколько можно ждать, — мрачно произнес он.
— Ты-то чего такой нетерпеливый? — удивился Ангарато.
— Да так. Хочу, чтобы хоть у тебя была своя семья, — сказал Айканаро.
Ангрод прошелся по комнате и присел на подоконник.
— С Финдарато все понятно, Ресто, насколько я знаю, еще не встретил возлюбленную, Артанис… тут не угадаешь. Что у тебя произошло?
— Ничего. Просто сон, брат, — вздохнул Аэгнор. — Зря я затеял этот разговор.
— Как знаешь. Захочешь, расскажешь, может, вместе поймем, как избежать того, что увидел.
Айканаро кивнул и направился к двери.
— Да, свадьба этой осенью, — он решил закончить разговор радостной вестью.
— Хорошо, — ответил Аэгнор и еле слышно добавил. — Знаю.
Сердце набатом билось в груди, призывая незамедлительно отправиться навстречу любимой. Однако Нолофинвэ не сообщил, каким путем отправился отряд, сопровождавший Лехтэ. Поход через северные земли стал бы намного короче, но опаснее. Фалатрим не были опытны в боях, а верных Финголфина с ней отправилось немного, как Куруфин понял из беседы с дядей.
Он вновь взял в руки палантир, желая увидеть жену, а также место, где она находилась. Камень засветился, вмиг сделавшись горячим от порыва фэа Куруфинвэ, но показал Тэльмиэль, едущую верхом по равнине. У горизонта виднелась гряда холмов или же предгорья. Однако понять, был ли то Рамдал или скалы севера, Искусник не мог. Он неотрывно глядел на любимую, которая наконец полностью откинула капюшон и немного запрокинула голову, любуясь облаками. Лучи выглянувшего из-за туч Анара скользнули по ее лицу и спустились ниже, чтобы сверкнуть на кулоне.
Кровь застучала в висках, а желание оказаться рядом было так велико, что, казалось, палантир сможет переместить его к жене. Конечно, чуда не произошло и спустя какое-то время Куруфин заставил себя разжать ладони.
Решив не медлить, Искусник связался с Маэдросом, узнав от того, что ни один отряд фалатрим с верными Второго Дома в его землях не появлялся. Старшему он доверял — дозоры Химринга смогли бы засечь любого, перешедшего границы земель их лорда.
В дорогу Куруфин собрался быстро, однако покинуть Химлад, не сообщив ни брату, ни сыну, он не мог. Тьелпэ как назло должен был вернуться лишь к вечеру, а от Тьелко вестей пока не поступало. Зная Охотника, он не сомневался, что тот настигнет и уничтожит тварей, но это могло занять немало времени. А ждать Искусник уже не мог.
Оставив сыну короткое послание, в котором не сообщалось о причине столь спешного отъезда, но однозначно читался приказ не оставлять крепость и принять руководство до возвращения дяди, он привычно погладил большим пальцем кольцо и вышел из комнаты. Буквально сбежав по ступеням вниз, Куруфин вскочил на поседланного верными коня, и небольшой отряд направился на юг, к бескрайней равнине Эстолада.
Едва рассвело, верные с фалатрим свернули очередной лагерь и продолжили путь.
— На холме Амон Эреб стоит крепость нолдор, — пояснил Острад, заметив заинтересованный взгляд Лехтэ. — Полагаю, что нас могут остановить. Но вы, леди Тэльмиэль, если не хотите заявить во всеуслышание о своем присутствии, постарайтесь во время разговора не выезжать вперед.
— Я поняла вас, — отозвалась она. — Все сделаю.
Вскоре и в самом деле показался конный отряд. Увидев их, нолдиэ поспешила укрыться за спинами верных. Впрочем, прислушиваться внимательно к разговору это ей не мешало. Стражи спросили о цели визита, на что Тарион ответил весьма лаконично:
— Мы едем в Химлад.
— Вот как? — в голосе воина отчетливо слышалось удивление. — А что морской народ и верные Нолофинвэ забыли на севере?
— Это дело касается только лордов, но никак не тебя. Мы не враги вам.