— Спасибо, ада! — поблагодарила она и, крепко обняв отца на прощание, побежала в покои собираться.
Впрочем, много вещей она брать не стала: еще одно платье на всякий случай и некоторые необходимые мелочи — поездка не должна была продлиться долго. Сердце ее тревожно, взволнованно билось. Что ждет ее в конце пути? Кто знает?
«Если бы только отец мог заглянуть в будущее», — досадовала она.
Но владыка морского народа по-прежнему не мог разглядеть его. Что ж, значит — ехать.
Застегнув дорожную сумку, Армидель отправилась проститься с матерью. Должно быть, она уже обо всем знала, потому что молча подошла и обняла дочь.
— Удачи тебе, — пожелала леди Бренниль. — Пусть путь будет легким, а ветер попутным.
— Спасибо, матушка!
На месте по-прежнему не сиделось, поэтому сразу после ужина Армидель отправилась бродить по саду. Нежный шелест листвы успокаивал, вселяя надежду, что все непременно закончится хорошо.
«Главное, узнать, что он жив! — размышляла она, поневоле краснея. — Остальное не важно!»
Фэа рвалась вперед, и, если бы дева могла, то отправилась бы прямо сейчас, пешком, хотя это и было бы неразумно. Но тогда она подвергла бы себя опасностям и, возможно, подвела дорогого ей нолдо. Только эти мысли, а еще осознание, что она огорчит и встревожит родителей, останавливали ее.
Армидель привычно спустила к морю и уселась, свесив ноги в воду. Поднявшийся на небо Итиль серебрил воду, и дева принялась считать блики. Как ни странно, занятие успокаивало.
Укрывшийся толстым покрывалом сна Бритомбар опустел. Лишь лаяли вдалеке собаки, да молчаливые стражи, застывшие, подобно изваяниям, пытливо всматривались в даль. Армидель затянула песню, и ей показалось, будто чей-то голос ее подхватил. Хотя рядом никого, разумеется, не наблюдалось. Посидев еще немного, дочь Кирдана в конце концов встала и направилась в свои покои.
А утром, едва на восточном крае неба показалась заря, корабль, везущий Армидель в сторону устья Сириона, покинул гавань. Попутный ветер подгонял, и суденышко весело летело, распустив паруса. А на причале все так же стояли, провожая его, владыки Бритомбара.
— Должно быть, обратно доплыть им будет затруднительно, — предположила мать.
Кирдан кивнул и ответил жене:
— Доплывут на веслах. Все будет хорошо. Я чувствую, что поездка окажется успешной.
Минувший вечер, проведенный на холме вдвоем с мужем, задал Лехтэ больше вопросов, чем дал ответов. Во всяком случае, точно ясно было одно — им обоим придется заново привыкать друг к другу.
Долгий путь протяженностью в несколько лет заканчивался. Постройка корабля, путешествие по морю, визит в Бритомбар, а так же последняя часть пути по землям Белерианда — ее жизнь никогда не была такой насыщенной и разнообразной.
Вот и сейчас, после очередного дня, проведенного в седле, в только что разбитом лагере их с мужем уже ждал ужин. В котелке над огнем булькала закипающая вода, а рядом стояла емкость с холодной — ополоснуть руки или нехитрые приборы, задействованные в приготовлении пищи. Лехтэ склонилась над ней и принялась разглядывать свое отражение. Загар на лице и руках еще держался, равно как и мозоли, заработанные на верфи и в пути. Впрочем, они ей уже стали в некотором роде дороги. Волосы немного растрепались за день, на носу и скуле полосками осела дорожная пыль. Вздохнув, Лехтэ сполоснула ладони, намереваясь положить порцию тушеного мяса себе и супругу. Куруфин как раз подошел к любимой и немного устало опустился на лежак. Несильно ныло плечо, чуть отвлекая его от мыслей. Искусник все же беспокоился, как брат и сын справлялись без него, не упустили ли важного в преддверии приближающейся зимы.
Ужин прошел в молчании, лишь изредка они с женой перебрасывались малозначительными фразами, а после, когда был выпит горячий травяной взвар, который пришелся как нельзя кстати, он, быстро поцеловав жену, отправился в дозор, а нолдиэ задумалась о том, что стоило бы, пожалуй, подготовиться к въезду в крепость. Леди этих земель ее пока никто не объявлял, однако выглядеть неопрятно не хотелось. Скоро мысль окончательно оформилась, и она показалась ей крайне удачной.
— Знаете, Тарион, о чем я подумала? — задала она вопрос сидящему неподалеку у огня верному.
— Даже не догадываюсь, — признался он, а потом, посмотрев внимательно на собеседницу, добавил: — Впрочем, уже интересно.
Непринужденный разговор о пустяках смолк, и несколько пар глаз внимательно посмотрели на нее. Лехтэ набрала в грудь воздуха, а потом выдала:
— Я хочу помыться.
Несколько долгих секунд царило изумленное молчание, после чего верный Финдекано весело рассмеялся:
— Признаться, я ждал этого раньше — уж очень долог был путь. Ладно, леди, сидите тут, мы сейчас что-нибудь придумаем.
Вскоре верные развили бурную деятельность. Разумеется, о купанье в ручье не могло быть и речи, а ничего, похожего на бочку, в отряде не было. И все же выход из положения нашелся.
Пожертвовав одним котелком, Тарион проделал несколько небольших дырок в его днище, внимательно осмотрел и добавил еще штук пять. Довольный проделанной работой, он спустился к ручью, протекавшему недалеко от лагеря, и закрепил усовершенствованную утварь на ветке деревца. Набрал холодной воды в освободившийся и отмытый от тушеного мяса котел и, разложив рядом небольшой костер, нагрел ее, не доводя, впрочем, до кипения. Немного подумав, принес еще, если одного вдруг будет мало.
— Готово, леди, — позвал Тарион Лехтэ, и та, разобравшись в принципе этой купальни, с радостью разоблачилась и встала под теплые водяные струи.
Конечно, рядом никого не было, но Тэльмэ порой ощущала на себе взгляд, горячий и в то же время готовый защитить от любого, будь то хоть сам Моргот. Она резко обернулась, когда уловила, откуда именно за ней наблюдают, но ни одна веточка на кусте не дрогнула, да и не было уже за ним Искусника, охранявшего жену.
Переодевшись после в чистые штаны и рубаху, Лехтэ вернулась в лагерь и вновь расположилась у костра.
— От всей души благодарю, — обратилась она к Тариону.
— Не за что, леди, — ответил он.
Высушив волосы, она снова их заплела, но уже на манер нисси.
Время до рассвета пролетело незаметно. Лехтэ не спалось, должно быть, от волнения, или от долго отсутствия супруга, и она сидела, любуясь звездами и слушая далекие голоса ночи. Впервые Тэльмэ жалела, что не захватила ни одного платья — теперь оно было бы более чем уместно. Наутро она достала и надела нарядную котту, поправила висевший на шее кулон. Еще раз расчесавшись и придирчиво себя осмотрев, она пришла к выводу, что выглядит хоть и не самым лучшим образом, однако вполне прилично.
После завтрака, когда лагерь был свернут, отряд продолжил путь. Куруфин привычно ехал рядом с ней и был больше обычного немногословен. Тэльмиэль поглядывала на мужа, стараясь угадать, о чем он думает, однако не была уверена в правильности собственных предположений.
Крепость приближалась, и кони, почуяв скорый отдых, временами радостно ржали. Лехтэ с любопытством рассматривала детали местности и саму крепость, порой прося мужа разъяснить самые непонятные моменты в ее конструкции.
Дозорные на стенах заметили их, и началась некоторая суета, а через несколько минут ворота отворились, приглашая хозяев и гостей внутрь. Отряд въехал во двор, и нолдиэ с интересом огляделась.
Внезапно послышался поспешный топот шагов. Дверь в одной из башен с грохотом распахнулась, и глазам их предстал запыхавшийся, явно чем-то возмущенный Тьелкормо. Лехтэ собралась поприветствовать брата мужа, но тот ее опередил. Глядя в сторону Искусника и пока не замечая никого более, он выпалил:
— Курво, какого лысого и облезлого…
И вдруг осекся, заметив наконец, ту, увидеть которую в Химладе совершенно не ожидал. На лице его отразилось неподдельное потрясение, и только несколько мгновений спустя он смог закончить начатую фразу:
— …рауко.
— Лехтэ, с приездом! — как ни в чем не бывало радостно произнес он.