— И ты все-таки возвращалась в Форменоссэ, хотя она была разрушена и осквернена. Почему?
Тэльмиэль подошла к мужу и расстегнула потайной карман сумки.
— За этим, — ответила она, достав палантир.
Куруфин сначала не поверил своим глазам.
— Лехтэ, как так? Почему ты не сообщила мне о своем прибытии из Бритомбара или где вы там причалили? — Искусник недоумевал и одновременно начинал сердиться. — Ты подвергала себя опасности, тогда как могла просто вызвать меня, дождаться и отправиться домой под надежной защитой отряда нолдор. Почему? Отвечай!
— Я боялась.
— Меня?!
— Разумеется, нет. Твоего ответа. Мы расстались в ссоре, и я не знала, как ты воспримешь эту новость. А так… у меня был шанс увидеть тебя хотя бы еще раз, — честно и искренне ответила Лехтэ.
— Какая же ты у меня…
Он не нашел подходящего слова, да они и не нужны были Искуснику.
— Счастье мое, радость моя, моя, моя… — шептал он ей на ухо, раздевая.
— Не отпущу, не оставлю, никогда, — вторила ему Лехтэ.
Сил на долгие ласки у них, истосковавшихся друг по другу, уже просто не было, и потому их тела вскоре стали едины, а фэар переплелись в искрящемся танце, ликуя и торжествуя.
Тьелпэринквар, довольный удачной охотой, вернулся в крепость с отрядом верных. Уже привычно раздав необходимые распоряжения, он собрался поискать дядю, однако в конюшне обнаружил кобылу отца. Ласково погладив ее любопытный нос, доверчиво ткнувшийся ему в плечо, Тьелпэ поспешил в жилые покои, желая поскорее узнать, что послужило причиной столь спешного отъезда родителя.
— Теперь не сомневаешься, что также любима и желанна? — ладонь Куруфина скользила по телу жены, счастливо прикрывшей глаза и отдыхавшей.
— Верю, — прошептала она, — мельдо…
Ее руки потянулись к супругу, вновь разжигая желание.
Дверь оглушительно стукнула:
— Атто, ты вернулся!
Куруфин быстро накинул на Лехтэ покрывало. Получилось, что с головой, во всяком случае виднелась только черная прядь волос любимой, а с другой стороны — ее ступня.
Тьелпэринквар замер, осознавая открывшееся его глазам.
Куруфин встал и кое-как натянул штаны. Он собирался и обрадовать сына, и высказать все, что думает о его внезапном появлении. Искусник уже с улыбкой повернулся к нему, когда тяжелый кулак юного мастера впечатался ему в скулу:
— Предатель! Ты клялся ей в верности! Призывал в свидетели валар и Эру. Как ты мог забыть маму?!
Голова Лехтэ показалась из-под одеяла, и нолдиэ увидела сына, повзрослевшего, сильного и так похожего во гневе на своего отца:
— Тьелпэ, малыш мой!
— Аммэ?! — рванулся тот к узкой кровати Куруфина, желая поскорее обнять мать и убедиться, что это не сон.
Однако его остановили — Искусник удержал сына за плечо.
— Выйдем. Дадим маме одеться, — и не отпуская Тьелпэ, направился к двери. — Мелиссэ, платья в шкафу!
Как только они очутились в коридоре, Куруфинвион собрался принести извинения, но не успел.
— Молодец! — неожиданно сказал Искусник. — Правильно поступил.
— Прости, атто!
— Не извиняйся. Я рад, что ты вступился за честь мамы… Вот только жаль, что ты даже в мыслях смог допустить мое предательство.
— Прости, — повторил он. — Но что я мог подумать?
Ответить Куруфин не успел — Лехтэ в наспех надетом платье вылетела в коридор и обняла сына.
— Родной мой, йондо, любимый, — повторяла она, не отпуская его.
Куруфин подошел к ним, самым близким и родным, и прижал обоих к себе:
— Наконец-то мы вместе. Мы дома.
Время, проведенное у гостеприимного лесного народа, шло незаметно. Каждый день походил на предыдущий, но также был и неповторим. Амрод учил авари охоте, хотя они восприняли эту идею прохладно и даже попытались отговорить нолдор от употребления мяса в пищу. Менять свои привычки Питьяфинвэ не желал, впрочем и среди лесных эльфов нашлись сторонники разнообразия рациона, которые с интересом принимали новые знания, а взамен рассказывали о премудростях сбора дикого меда, грибов и ягод.
Ночи становились холоднее, темнее и звезднее. Сырые и туманные вечера дарили красивые закаты и делали беседы у костров особенно уютными.
По всем признакам зима ожидалась холодная, о чем авари не преминули сообщить нолдор, на что Амрод предложил им кров и защиту на Амон Эреб. Те поблагодарили, но для себя решили воспользоваться приглашением только в крайнем случае.
Утром, чистым, прозрачным и немного морозным, потянулись на юг дикие гуси, а за ними и немногочисленный отряд во главе с Амбарусса. Теперь Питьо спешил, осознав как долго не был дома и не видел Тэльво. А еще следовало сообщить Курво об удивительной встрече. Хотя, прикинув, сколько прошло времени с праздника урожая, он понял, что Лехтэ уже должна была прибыть в Химлад. Впрочем, поговорить с братом, а то и с двумя в любом случае стоило.
Амрас его встретил прохладно, если не сказать строго.
— Лорд Питьяфинвэ, рад вашему возвращению. Никаких происшествий за время отсутствия не было, однако столь долгий отъезд меня весьма обеспокоил. Думаю, нам есть о чем поговорить, не так ли? — предельно вежливо произнес Тэлуфинвэ и в это же время осанвэ обратился к близнецу: «Где тебя носило? Я тут чуть с ума не сошел от кучи дел и беспокойства!»
Замерший было от произнесенного вслух приветствия Амрод улыбнулся, хлопнул близнеца по плечу и, убедившись, что его спутники благополучно завели лошадей в конюшню и теперь намереваются отдохнуть, увлек Амраса наверх, в их общую гостиную, где вместо рассказа потянулся к палантиру.
Вызов принял Тьелкормо, уже знавший и даже видевший причину, по которой Питьо решил связаться с лордами Химлада. Также Турко ему сообщил, что Курво в первые дни после прибытия Лехтэ совсем пропал, днем работая в мастерской, а ночи неизменно проводя в спальне. Питьо удивленно хмыкнул, на что последовало пояснение — их брат делал украшения для любимой.
Еще немного поговорив с Охотником, он уступил камень близнецу, чтобы тот тоже мог переброситься парой фраз с Келегормом.
— И к чему была эта спешка? — спросил Тэльво, бережно укладывая палантир на место.
— Тьелко не сказал?
— Что именно?
— Лехтэ прибыла из-за моря.
— Как?!
— На корабле скорее всего.
— Я не это имел в виду… Ты-то откуда узнал? — озадаченно спросил Амрас.
— Встретил. Пока гостил у авари.
— Вот как… — протянул младший. — А аммэ? Ты ничего не знаешь?
Амрод лишь покачал головой.
====== Часть 3. Славная битва. Глава 29 ======
В окно спальни заглядывало золотисто-розовое погожее утро. Лехтэ сидела перед трюмо, не спеша расчесывала волосы и между делом негромко напевала незамысловатую мелодию, одну из тех, которые любила прежде в Амане.
Взгляд ее лениво скользил по отражавшимся в зеркале стенам комнаты, и мысль, что неплохо бы попытаться сделать ее по-настоящему уютной, раз появившись, больше не покидала голову. Но чуть позже. Теперь же у нее имелись как минимум два дела, не терпящие отлагательств. Первое и главное из них — поговорить с родителями.
— Мельдо, — позвала она мужа, в это время как раз одевавшегося, и улыбнулась ласково, поймав его взгляд. — Я хотела бы связаться с Тирионом. Поприсутствуешь?
Палантир гордо возвышался на столе в покоях, поэтому далеко идти не требовалось. Получив согласие Курво, Лехтэ поблагодарила его и быстро закончила приводить себя в порядок. Надев на голову венец, украшенный узором в виде цветов и листьев, а также капельками росы, которую изображали бриллианты, она с удовольствием облачилась в одно из тех платьев, что столь терпеливо дожидались ее приезда в шкафу супруга. Подойдя к столу, нолдиэ положила ладонь на видящий камень. Тот покрылся туманом, в глубине его замерцали искорки, и вскоре, спустя всего несколько минут, показалось лицо Ильмона.
— Атто! — воскликнула радостно Лехтэ, и на лице ее расцвела широкая, ясная улыбка.