И ловкие, умелые руки Насти в мгновение ока раздели юную княжну, освободив и от платья, и от корсета, сжимающего её легкие, словно клетка. Облегченный вздох вырвался из груди расстроенной девушки.
Забравшись под одеяло, она попросила Настю подать ей чашку горячего чая с мятой, поскольку почувствовала, как начинает болеть голова. Ей нужно успокоиться.
Пока Настя бегала за чаем, Адель просто тихо лежала в постели, стараясь не заплакать от разочарования. Это явно был самый ужасный пикник в её жизни. Сначала один… дерзкий дон жуан поцеловал её против воли, а потом ещё и высмеял, а потом другой — навязчивый, как репей, не давал ей свободно вздохнуть! Разве об этом она мечтала?
Точно не об этом! Адель хотела слушать изысканные (и желательно, искренние) комплименты вежливых и благородных молодых людей, чувствовать себя королевой в обществе… Перед ней должны падать на колени с огромными букетами цветов, вызывать друг друга на поединки… Впрочем, поединки не обязательны, от них только лишняя головная боль и скандалы. О, как же реальность мало походила на её мечты!
Вместо настоящих джентльменов, которыми должны были оказаться все английские молодые люди, ей «повезло» нарваться на испорченного красавца-графа и назойливого идиота-кузена! Ну как тут не заплакать от разочарования?
Как дожить до утра, чтобы покинуть этот особняк и никогда больше не вспоминать об этом злосчастном уикенде?
Горничная вернулась очень быстро, неся большую чашку горячего чая и несколько пирожных на серебряном подносе. Видимо, её терзало любопытство, раз она обернулась до кухни и обратно так быстро. Настя прекрасно понимала, что княжна непременно расскажет ей обо всем.
Благодарно взглянув на неё, Адель молча села в постели и взяла кружку в руки, осторожно отхлебывая горячий чай. Настя присела на край постели и тут же атаковала:
— Так что с Вами стряслось-то, барышня?
— Ох, Настя, это было так…омерзительно, что и рассказывать не хочется! — вздрогнула Адель от одних воспоминаний.
— Что было-то? — Настя уже начинала терять терпение.
— Он…поцеловал меня! Представь себе, он осмелился сделать это, хотя мы с ним виделись сегодня только третий раз в жизни! — брезгливая гримаса исказила лицо княжны.
Настя выглядела так, словно не совсем понимала, что же так расстроило её госпожу.
— Граф поцеловал? Так что ж тут плохого-то? — удивилась она. — Вы ж сами говорили, что он Вам снится даже?
— Ах, Настя, ты не понимаешь! — возмущенно воскликнула Адель. — Дело не в самом поцелуе, а в том, как он сделал это!
— И как же? — спросила Настя, в душе уже гадая, доберется ли её барышня к самой сути до полуночи.
— Он… не давал мне сопротивляться, — понизила голос Адель, словно боялась, что их разговор могут подслушать. — Ты представляешь, какая дерзость? Он посмел обойтись со мной, как с обычной… — и Адель запнулась, не зная, какой эпитет лучше употребить.
— Ну… значит, он в Вас влюбился, раз поцеловал! — попыталась рассуждать горничная. — Разве не так?
— О, Настя, ты ещё более наивна, чем я, — горько усмехнулась Адель. — Влюбился! Как же! Напротив, я думаю, что Маргарет сказала правду о нем: он из тех самых мужчин, что хотят от девушек лишь одного…
— Чего? — округлила глаза Настя.
— Ну…ты совсем не понимаешь? — нахмурилась Адель. Иногда Настя бывала немного… несообразительной. Видя, что девушка все ещё глядит на неё непонимающим взглядом, Адель вполголоса пояснила, — Обольстить!
— Ах вот Вы о чем, — разочарованно протянула горничная. — Так, а с чего же Вы взяли, что кавалер Ваш из…этих? Ну, поцеловал он Вас? Что ж за беда, когда Вы же сами этого и желали?
— Я? — возмущенно дернулась Адель, едва не расплескав на себя горячий чай.
— А то кто же? — нимало не смутилась Настя. — Сами же мне и рассказывали.
— Настя, но я желала совсем другого! — Адель обиженно надула губы. — Он должен сначала объясниться в любви, а уж потом…лезть с поцелуями! А он этого не сделал, понимаешь? Так почему я должна быть счастлива, когда ко мне отнеслись столь оскорбительно? А тут ещё этот Эдвард… — княжна воздела глаза к потолку. — О, я готова просто придушить его, до того он мне надоел!
— Так Вы Михаилу Андреевичу пожалуйтесь, барышня, — посоветовала Настя, забирая у госпожи пустую чашку и заботливо подтыкая одеяло, — а то и барину. Они-то уж быстро этому нахалу крылья подрежут.
— Так не хочется раздувать ссору в семье… — пробормотала Адель, удобнее сворачиваясь клубком под одеялом словно кошка. — Подумать только, он же приходится мне родственником!
— Вот уж безбожник проклятый, прости Господи! — покачала головой Настя. — А теперь, извольте поспать наконец. И хватит Вам голову себе ломать. Забудьте об этих кавалерах, мы Вам других найдем, ещё лучше!
Адель сонно улыбнулась, чувствуя, как постепенно проваливается в дрему…
Она проспала до самого вечера и едва не пропустила бал. Впрочем, это был не бал, а скорее, небольшой танцевальный вечер. Многие гости, особенно пожилого возраста, решили не принимать участия в вечерних танцах, предоставив молодежи развлекаться без них.
Княжна, наученная горьким дневным опытом, практически не отходила от брата. Эдварду это, разумеется, не помешало пригласить её на танец и ей пришлось согласиться.
Во время вальса ей пришлось уже «в лоб» объяснить своему непробиваемому кузену, как ей претит его назойливое внимание и убедительно попросить его прекратить её преследовать. Эдвард сделал вид, что он убит горем, по меньшей мере, а на самом деле затаил в душе злобу.
Он очень хотел очаровать кузину мирным, так сказать, путем, но теперь придется перейти к крайним мерам. Этой ночью он решил разыскать её комнату и нанести несговорчивой девушке неожиданный визит. Он понимал, что Адель поднимет крик, а ему только этого и было нужно.
Пусть кричит, и чем громче, тем лучше. Сбежится большое количество народу, и тогда он немедленно упадет на колени перед «опозоренной» им девушкой и попросит её руки. И Адель вынуждена будет выйти за него замуж, чтобы спасти свою репутацию, а там уж, как-нибудь всё утрясется. Зато её приданое будет у него в руках!
Единственное обстоятельство, которого очень опасался Эдвард Картер — гнева молодого князя Михаила и вызова на дуэль. Стрелял Эдвард скверно, и потому старался никогда не лезть на рожон и поменьше общаться с джентльменами, прослывшими заядлыми дуэлянтами.
Александр не рискнул приглашать княжну на танец, нужно было дать ей немного успокоиться. Но это не означало, что он отказал себе в удовольствии сверлить её взглядом весь вечер. Разумеется, делал он это не так навязчиво, как Эдвард, но Адель всё же заметила этот пронзающий взгляд и даже покраснела немного.
Интересно — от гнева или смущения? Страстная, несговорчивая, дерзкая, порою нелогичная и такая непохожая на других девиц её возраста, Адель притягивала его, словно обладала какой-то таинственной магией. Это было странное ощущение: кроме бесспорного физического желания было что-то ещё, доселе неведомое, но такое…волнующее. Как это объяснить, Александр не знал, но незнакомые чувства тревожили его.
Бал закончился не слишком поздно, так как на утро гостей ожидала охота. Танцуя с братом, Адель попросила его придумать причину для отъезда, но, увы, Мишель уже пообещал хозяину дома, что непременно будет на охоте. Адель нахмурилась в ответ, и брат принялся выпытывать у неё причины.