Встреча
Она уже час как сидела на скамейке под кровом высоких вековых сосен. Ранее серое небо томно разрумянилось от солнца, выглянувшего из-за горизонта. Роса радугой сверкала на желтеющей зелени, а птицы радостно пели о наступлении нового дня – её несчастья, сжигающего мучительно-сладкие иллюзии, подаренные ночью, вечно облачённой в траурный цвет.
Она тяжело вздохнула и дрожащей рукой стёрла с дряблой щеки слезу. Поджала губы и туманным взором отстранённо посмотрела вдаль, где виднелись покосившийся забор из прогнивших досок, кривые вязы и две большие урны, доверху набитые опавшей листвой и потерявшими навсегда жизнь цветами.
Уронила голову на грудь. Отчуждённо провела дрожащим пальцем по бутонам пяти красных гвоздик, принесённых с собой для сына, у которого сегодня был день рождения. Он любил их за символ победы над фашизмом, за которую отчаянно сражались его деды, не жалея ни сил, ни здоровья. Он всегда всем сердцем пламенно чаял быть на них похожим, хоть немного. Поэтому выбор профессии для него был очевиден – он стал тем, кто спасает людей от жаркой стихии. Она боялась за него, но гордилась. Переубеждать не стала. Уважала его выбор.
Она взглянула на фотографию, с которой на неё смотрел мужчина сорока двух лет. У него были пухлые губы, искривлённые лёгкой усмешкой, виднеющиеся сквозь небольшую щетину маленькие ямочки на щеках, придающие строгому лицу ребяческий вид, густые кучерявые волосы цвета смоли и пронзительные зелёные глаза. Он был облачён в форму огнеборца.
Она встала и с любовью протёрла носовым платком надгробный снимок сына, покрытый разводами от капель ночного дождя. Прикрыла ладонью рот. Всхлипнула и положила на могилу цветы.
– Спи сладко, дорогой, – прошептала она. Мгновение, и из её кармана фиолетового пальто раздалась бархатная мелодия фортепьяно, нарушающая тишину кладбища.
Сощурившись и всё равно не сумев прочитать на дисплее, кто звонит, она нажала на кнопку «принять вызов».
– Анна, здравствуй, – услышала она звонкий голос своей напарницы, – в нашей каморке пару часов назад сломался телевизор, поэтому, когда вечером придёшь на смену, бери книгу, сканворды, спицы и нитки, а то сойдешь с ума от скуки. Я сегодня к этому была очень близка. Телевизор, к сожалению, ещё не скоро починят.
– Спасибо, Рита, – мягко. – Прости, я сейчас занята. Перезвоню позже, – сказала Анна, прекрасно зная, как любит её напарница посудачить. Отключив связь, спрятала мобильный телефон в кармане и принялась за уборку могилы. С помощью грабель, которые она одолжила у сторожа кладбища, собрала в полиэтиленовый мешок иголки сосен и опавшую листву. Из принесённой бутылки с питьевой водой наполнила пластмассовую вазу и поставила в неё гвоздики.
Положила на памятник руку, пальцы которой сводила судорога, и дрожащими губами поцеловала фотографию.
– Я люблю тебя, сынок, – шёпотом, нарушая тишину и мёртвый сон. – Надеюсь, Бог скоро надо мной смилостивится, и мы вновь будем вместе.
Анна повесила через плечо сумку, всё это время лежащую на скамейке, взяла мешок, спустилась с трёх ступенек и, проходя мимо урны, выкинула мусор.
Выйдя за ограду кладбища, сложила за спиной руки и медленно, не поднимая к небу взора, пошла домой, где её ждала кошка – чёрная, пушистая и непривычно дружелюбная. Анна и не заметила, как минут через пятнадцать она оказалась недалеко от перекрёстка, и звонкий звук разбитого стекла и резкий скрип колёс заставил её резко остановиться и поднять голову. В этот момент она почувствовала, как в неё врезалось что-то мягкое.