Окно
«Седьмая минута прошла, наступила восьмая… Эта цифра «снеговик» так похожа на символ… Да что есть бесконечность?..» – задался он вопросом, глянув на циферблат наручных часов. Тишина, царствующая в комнате, давила на разум.
«Взлёт или падение?..»
Он посмотрел на шприц, наполненный немного мутной жидкостью, и мысли его были одновременно пусты и полны, обо всём и ни о чём. Как бисер, слетевший с украденного ожерелья… и надо ли его собрать, есть ли смысл?..
Откинувшись на спинку кресла, он запрокинул назад голову. Упёрся апатичным взглядом в люстру. В капельках-подвесках играли солнечные лучи, льющиеся сквозь щели в шторах. Смежил веки. Он явственно чувствовал, как внутри борются Ангел и Демон, как чаша весов склоняется то к Свету, то к Тьме. А ведь ещё две недели назад он уверенно шагал по выбранному пути, противостоял соблазнам, что были слаще речей змия, искусившего Еву. Сражался за каждый новый день, потому как она была рядом. Любила его и верила в него. А теперь её нет. Она точно тень ночи на рассвете, тихо ушла. Остались от неё лишь ключи на столе. А после, что в омут с головой, бросилась в объятья того, от которого могла иметь здоровых детей, кто обещал ей счастливое и безбедное будущее. Без возможных срывов да пасмурных дней.
Он с силой сжал подлокотник кресла. Скрипнул зубами. Ведь он – бывший… «а бывший ли?» наркоман – да и врачи не могли гарантировать, что ребёнок от него родится без отклонений.
Она не знала, что ещё совсем недавно он находил забвение в наркотическом дурмане и за пару недель до встречи с ней решился завязать с губительной зависимостью. Было сложно, он почти сорвался, но… любовь, внезапно вспыхнувшая в его судьбе, оказалась сильнее. Он удержался. Тайно продолжал проходить реабилитацию. И вот уже три месяца, как в его крови не было ни миллиграмма героина. Тяга, порой, давала о себе знать, ломала душу, назойливо крутилась в его мыслях, но он терпел… Боролся ради неё и новой жизни. Но две недели назад всё рухнуло. Он не заметил, как со спины подошёл его бывший товарищ. Не стесняясь девушки, спросил есть ли доза. Она всё поняла. Он не стал отпираться. Пытался убедить её, что с прошлым покончено, но она не поверила… Испугалась.
«Где я совершил ошибку? В чём? Что она мне так мало доверяла…»
Ответа не было.
Он распахнул глаза. Скользнул взглядом по столу, находящемуся рядом, по клочку бумаги, на котором она написала: «Прости, Каспар. Наши пути расходятся. Не сдавайся. Будь сильнее меня…». В сердце в очередной раз будто вонзился ледяной клинок. Он вновь посмотрел на шприц, наполненный раствором героина. Предвкусил, как в вену зайдёт игла, как мир, утративший краски, вновь взорвётся многогранным спектром цветов и боль пропадёт. И он забудет о ней в лабиринтах слабеющего разума, пока однажды не наступит передозировка.
Каспар нажал на поршень шприца. Из иглы брызнула жидкость. Он уже было решился сдаться, как услышал в голове эхо её голоса, умоляющего во что бы то ни стало при любых обстоятельствах бороться. Кинул шприц на стол, резко встал. Провёл ладонью по лицу. Посмотрел в зеркало, откуда на него взирал мужчина тридцати лет с потухшими глазами. Его волосы чёрные, будто смоль, были взъерошены, на щеках с лёгкой щетиной ходили желваки, лицо искривляла маска агонии.
Он сжал кулаки и, подойдя к окну, распахнул шторы. Отворил раму. Вдохнул свежий воздух, отрезвляющий его мысли. Со второго этажа дома посмотрел на парня, который, обнимая девушку, видимо, пытался её успокоить; на мальчиков, один из которых шёл радостным, а другой на расстоянии метров восьми от него вяло брёл; на пожилую женщину, прижимающую сумку к боку; на спортсменку, бегущую по дорожке. На девушке он больше задержал блуждающий взгляд. У неё были длинные чёрные волосы, собранные в высокий хвост. Хрупкая фигура. Она наполнила ему о его возлюбленной. Каспар опустил взгляд, не зная, что ему делать. Хотел было вновь вернуться, взять шприц, поразмыслить, держа его в руке, как вдруг услышал скрип тормозов и крик разбитых стёкол.