— Давай. Только без глупостей, понял?
— Хорошо, Андрей Васильич. — Тяжелые тиски, сдавившие грудь, слегка ослабевают. Ровно на столько, чтобы позволить наконец выдохнуть и обдумать, что делать.
Время вязкое, липкое, тянется, сползая по стеклу густой каплей. Каждые тридцать секунд — взгляд на часы. Где он? Как она? Не думать. Не представлять, что может быть. Потому что это — верный путь в никуда. Фишер этого ждёт — чтобы он с ума сошёл. Этого и добивается… А чего он добивается? Что ему надо? Он не просил взять документы. Он вообще ничего не просил. Только приехать. Чтобы посмотреть… Твою мать!
Игорь срывается с места. Визжит испугано тормозами машина, в которую чуть не влетел, в вираж заходя. Похер. Пусть его убьют. Только не её. Только. Не. Её.
Он приезжает, не таясь. Чуть ли не сигналя, что на месте. Десять минут осталось — едва не опоздал. Внутрь бегом, споткнувшись о кирпич, едва не полетев на пол. Влетает в знакомую комнату. И замирает. Резко. Будто в стену упирается. Во взгляд испуганный.
Она сидит одна, на стуле колченогом. На пыльных щеках дорожки недавних слёз. Уже просохших. Скорее, не от испуга, от боли — губы разбитые, опухшие. Майка, в которой утром по дому ходила — порвана. Босиком. Замёрзла?!
— Стой на месте! — холодный голос, как раскат грома — неожиданный. Заставляет остановиться на полпути, с пальто своим в руках, что уже с себя скинуть успел.
Фишер выходит из соседней комнаты. Смотрит ровно, но под глазом кожа дёргается, прыгает.
— Отпусти. — Игорь не просит.
— Отпущу, — соглашается Фишер. — Она мне без надобности. — Склоняет голову набок, смотрит на Вику с интересом. — А может, и нет. Знает слишком много.
Он медленно достаёт из кармана пистолет. Взвешивает в руке. Переводит тяжёлый взгляд с Вики на Игоря.
— А ведь тебе почти удалось. Что ж так прокололся? Доверился не тому?
Игорь молчит. Сейчас внутри пусто. Нет злости на Катю. Нет страха за себя. Ничего. Только огромные глаза, голубые, усталые. В Викином взгляде он видит отражение своих мыслей — пустая обречённость. Кажется, на этот раз точно всё кончено.
— Так что, Игорь Владимирович, начнём с тебя? — Фишер спешит. Видно, у самого времени нет в гляделки играть. Или просто на обед опаздывает?
Дуло пистолета поднимается, смотрит прямо в него. И тут же плавно меняет траекторию, переходя к Вике. Целясь в висок.
— Или с неё? Выбирай сам. Мне без разницы.
— Отпусти её, она ни при чём.
— Нет. — Фишер сокрушённо поджимает губы. — Теперь уже причём. Она же мстить будет, понимаешь? — как маленькому, медленно объясняет. — Копать продолжит. Зачем мне это?
— Отпусти их! Это я тебя сдала! — Катя выходит из-за спины Игоря, и тот оборачивается резко, задохнувшись от неожиданности. В его взгляде всё и сразу: укор, осуждение, страх — эмоции сменяют одна другую с лихорадочной поспешностью. Катя на Игоря не смотрит. Проходит мимо, словно не замечая пистолета, что теперь направлен на неё.
— Глупо, — с сожалением констатирует Фишер. — Глупо и ничего уже не изменить. Зря пришла.
— Не зря. — Катя улыбается холодно.
Делает шаг вперёд, обманчиво-мягкий, но взгляд с Фишера не сводит. И он смотрит на неё, на мгновение забывая об остальных. И Игорь пользуется этим, плавно отступая в сторону, ближе к Вике. Вика не двигается — заметила. Кажется, не дышит даже.
— Девочка, — ласково говорит Фишер, слабо улыбаясь. — Ты ведь знаешь, что всё испортила? Игорь тебе уже сказал? Сказал, кому мы обязаны сегодняшней встрече?
— Сказал. — Катя поднимает голову, отбрасывая волосы назад. — Я знаю, что виновата. Но это уже не важно. Ты убил моего отца. А я убью тебя.
Она выбрасывает руку резко, и поднимает пистолет, что до этого прятался в длинном рукаве. Игорь бросается к Вике, валя её на пол. Выстрел, громкий, оглушительный в пустом помещении. Облако дыма, звон в ушах. Глухой стук — пистолет выпадает из рук. Фишер медленно заваливается на бок, удивлённый, с недоверием, застывшим во взгляде. Игорь поднимает голову, смотрит на него растеряно. На ровную дырочку во лбу. Такую знакомую, столько раз на чужом лице виденную.
— Целы? — Голос Пряникова кажется сейчас музыкой. Сказкой.
Быстрый взгляд на Вику — она ещё не понимает, что произошло. Лежит, боясь пошевелиться. Только дышит часто. Игорь рывком её на ноги, в пальто кутает, по плечам руками быстро-быстро.
— Жаль девочку. — Пряников стоит над Катей — глаза-вишни в потолок уставились. Фишер выстрелил первым.
Игорь сгребает Вику в охапку, прячет на груди. Закрыть её от всех. От всего. От всего мира.
— Через полчаса здесь будет группа. — Пряников перехватывает удобнее винтовку. — Я только приехал. Поняли?
Вика кивает заторможено, и Игорь подхватывает её на руки.
— В машину отнесу, — на невысказанный вопрос через плечо бросает. На секунду останавливается над Катей. Зубы крепче сжимает, и дальше. Вику осторожно, бережно, как вазу хрупкую. Потом. Все мысли потом. О том, что можно было изменить. О том, кто в чём виноват. А сейчас с ней, из рук боясь выпустить.
Вика молчит, уткнувшись носом в рубашку. А он холода почти не чувствует, только на ноги её босые, что из-под пальто выглядывают, смотрит. И первым делом их в свои руки прячет, стоит только на сидение опуститься.
Тихо. Пока не взорвалось всё вокруг звуком сирен, голосами, телефонными звонками. Сейчас тихо. И пока не верится, что на этот раз точно всё. Что больше никого не осталось. И мстить некому. Пока ещё не доходит. Одно только важно — что они здесь, вдвоём, живые. Прошли через весь этот ад и выжили. Игорь неосознанно сжимает ступни, что держит в руках, и Вика подаётся вперёд, касаясь лбом его лба.
Тихо. И сердце постепенно возвращается к привычному ритму, бьётся ровно, спокойно. В унисон. Не надышаться друг другом. Так много всего сказать хочется. И слов нет. И не нужны они больше. Так и сидят вдвоём, лбами прижавшись, глаза не открывая. В своём мире, ото всех отрезанном.
— Игорь, Вика! — голос Жеки как сквозь вату. Игорь неохотно оборачивается, с сожалением выпускает Викины ноги, выходит.
— Вы как? Что тут вообще произошло? Почему мне сразу не сказал?
Жека и обижен, и рассержен, и взволнован, и счастлив одновременно. Игорь недоуменно смотрит на толпу вокруг: группа захвата, Жека и Виктор, Пряников отдаёт распоряжения деловым резким тоном. Скорая, у которой врачи спокойно курят — их помощь уже не нужна. Подождите, как не нужна? Так и не ответив Жеке, Игорь открывает дверь машины, внутрь заглядывает.
— Там врачи. Я тебя сейчас к ним…
Дома тепло и уютно. Пахнет травяным чаем. И свет в гостиной приглушённый, домашний. Вика полулежит на диване, удобно устроившись в объятиях Игоря. Все тревоги, обсуждения, домыслы — всё позади. А сейчас они просто счастливы. Пытаются осознать, научиться жить с мыслью, что теперь им ничто и никто не мешает. Что можно строить свою жизнь вдвоём.
Вике почти не страшно. Она старается не думать, что об Игоре знает мало. Действительно мало, но ведь у них теперь вся жизнь впереди, куда спешить?
Игорю почти не страшно. Он боится всё испортить. Боится сделать что-то не так, обидеть неосознанно. Мечтает весь мир ей подарить. На ладонях принести, как горсти спелой малины.
— А знаешь, — прерывает уютное молчание Игорь, — я ведь выбрал нам курорт.
— Правда? — Вика смотрит удивлённо смотрит.
— Жека говорил, на Байкале хорошо, — задумчиво и с лёгкой хитринкой говорит Игорь.
— Я думала, ты про Мальдивы говорить начнёшь, — весело хмыкает Вика.
— Нет. — Игорь прижимает её к себе, выдыхает счастливо в волосы. — Подальше отсюда. С тобой вдвоём.
— Втроём, — тут же поправляет себя, осторожно кладя ладонь на её живот. Вика смотрит на неё и накрывает своей, переплетая пальцы.