- О нет, сударыня, я готов с вами спорить! Вы необыкновенно умны. И необыкновенно добры. Во всяком случае к друзьям!
Левая рука графа крутила наполовину пустой бокал. Правая же ладонь ненавязчиво легла на руку девушки.
- И, поверьте, я бы хотел быть вашим другом, - мягко продолжал он.
- Чтобы я была с вами добра? – натянуто рассмеялась Лиза.
- Разумеется!
Интересно, что ему нужно, размышляла девушка. Сначала он дал ей понять, что следил за ней и многое о ней знает. И хоть и был любезен, явного интереса не проявлял. А теперь вдруг…
Хотя, почему вдруг? Вчера на балу он тоже крутился возле нее. Может быть, он и в самом деле заинтересовался? Просто начало интереса было положено тогда, когда он во имя службы королю приставил к ней соглядатаев?
И если это так, может быть, следует ответить ему взаимностью? Он красив, умен… Да, опасен. Но для врагов, а не друзей. И, может быть, он прав. Может, не только ему хочется быть ее другом, но и ей выгодно иметь его в друзьях? А после и не только в друзьях.
Надолго ли она тут? Вернется ли когда-нибудь? Лиза забывала об этих вопросах, увлеченная знакомой с детства историей, оживавшей у нее на глазах. Но когда наступало затишье, эти вопросы возвращались. Как сейчас.
И сейчас девушке подумалось о том, что ей и вправду следовало бы подыскать себе возможного спутника жизни. Не надеяться же ей на Атоса.
При мысли о последнем сердце застучало сильнее. И девушка готова была предаться мечтаниям, забывая о том, с кем разговаривала в действительности.
Лиза и не догадывалась, что ее собеседник забавляется. Она верно угадала, на его счету было немало женщин. Дворянки или служанки, необычайно умные или столь же глупые – они все были для него лишь необходимы, чтобы что-то узнать.
Эта девушка, довольно высокая, худенькая, с непривычными чертами лица, стремящимися к округлой, а не острой линии, несомненно была привлекательна. Но привлекательна своим непривычным видом, славянскими чертами. Ни фигура, ни русые волосы взора не притягивали. Как не привлекала графа абсолютная неопытность Луизы, отчетливо читавшаяся в ее голубых глазах. Они распахивались от испуга, прищуривались, когда девушка думала, что задает коварный вопрос… Иными словами, собеседница была слишком наивна во всем – и в политике, и в жизни.
Непонятно, откуда взялась эта наивность в ее годы. Перешагнув двадцать лет, молодые люди иначе смотрят на жизнь. И пусть выглядела она младше, но в каких условиях она жила, что смотрит на жизнь таким взором – девочки?
Нет ничего скучнее, чем играть с неопытным игроком. И потому Луиза не привлекала графа ни как дама, ни как интриганка. Д’Орбье играл с ней не как с противником, он скорее забавлялся, как с маленьким ребенком. Ощущая себя почти всемогущим, с легкостью угадывал все то, что творилось в душе девушки с каждым его словом.
- Вы поделитесь со мной? – почти прошептал он ей на ушко, умышленно заставляя накрученный локон волос колыхнуться от своего дыхания.
- Поделюсь чем?
- Всем тем, что вы знаете.
Граф резко отстранился, садясь ровно. Он улыбался, но уже спокойно и чуточку насмешливо, а не фривольно.
- Знаю о чем? – пролепетала Лиза, холодея от страха.
Как легко ее обмануть и заманить в ловушку! И это при том, что она чувствовала опасность, понимала ее!
- О господах мушкетерах. Об истории с подвесками. Но, главное, о короле и королеве, - пояснил д’Орбье.
- Я сообщила все, что знала, его величеству, - Лиза постаралась говорить спокойно, равнодушно и твердо.
- Уверен, что нет.
- И у вас есть доказательства?
- Да.
Это холодное «да» было страшнее, чем все доводы. Лучше бы он принялся ей доказывать, приводить аргументы…
- Тогда, может быть, вы сами знаете все лучше меня, - попыталась пошутить Лиза. – Я даже уверена, что лучше!..
- Не знаю, - д’Орбье, кажется, полностью сосредоточился на печенье и вине, подлил себе еще. – Но могу угадать.
- Попробуйте, - Лиза встала, отходя к окну.
Она желала быть как можно дальше от собеседника. Лучше бы и вовсе сбежать. Вот только пока это невозможно.
Но он немедленно поднялся следом, правда, остался на месте. И Лиза решила, что, вставая, он лишь выразил ей свое почтение. Следом не подойдет.
- Это потребует некоторых усилий, - отозвался граф. – Придется следить опять за каждым вашим шагом. Слишком хлопотно.
- Что ж, информация слишком ценна. Ради нее придется постараться, - не удержалась от насмешки девушка. – Кто владеет информацией, тот владеет миром.
Д’Орбье с интересом глянул на нее, но Лиза, все также стоящая спиной, не заметила, что фраза его заинтересовала.
- Безусловно, - речь его оставалась все такой же спокойной. – Но к чему такие трудности, если можно все узнать проще?
- Вы так уверены, что я просто вам обо всем расскажу?
Д’Орбье закатил глаза.
- Мадемуазель Луиза, я прошу вас, не пытайтесь строить из себя великую интриганку! Вы в эти игры играете несколько месяцев. Я – уже более пятнадцати лет.
- А во что мы играем? – Лиза, набравшись смелости, резко развернулась, глядя прямо на мужчину.
Он пришел играть? И пользуется ее неумением? Что ж, зато у нее есть отличная броня от всех его чар. Он об этом просто не знает.
- Это имеет значение? – лениво уточнил граф.
- Конечно. В каждой игре есть свои секреты. В картах можно вытащить козырь. В шахматах пешка может стать ферзем…
- И что же за козыри у вас? Или пешки? – едва сдерживая улыбку спросил д’Орбье.
- А у вас?
Он все же приблизился. Лиза едва успела отвернуться, как он встал позади, буквально дыша ей в затылок. Девушка умышленно старалась смотреть прямо, на уютную парижскую улочку. И не обращать внимания на его присутствие, так близко. Если он надеется смутить ее, у него ничего не выйдет!
- А у меня, - вновь тихо заговорил он, - есть основания полагать, что странной женщиной из иного времени может заинтересоваться Святая инквизиция.
========== Глава 13, в которой Лиза заключает договор ==========
У дам в романах всегда удачно получается упасть в обморок. Чаще всего это случается, когда им сообщают невероятные, вопиющие, ужасающие известия. И вот, только сообщили, как дама «ах!» - и лежит, закатив глазки.
Конечно, порой это выдает их переживания, неравнодушие к предмету разговора. И тогда, кажется, слово “удачно” не очень применимо. Однако это не так. Ведь этим обмороком они получают сразу две возможности: показать себя как хрупкое и ранимое создание (даже если ты размером с платяной шкаф) и подумать о своем положении, лежа на кушетке, пока вокруг тебя суетятся свидетели обморока. Придумать, что говорить тому, кто принес неприятные известия, как выкрутиться из создавшейся ситуации…
Лиза, тоже лежа на кушетке, размышляла о том, что обмороки всегда бывают удачны и всегда кстати. Но о том, как же ей теперь быть и как лучше поступить, почему-то не думалось. А еще девушка мысленно рассуждала о том, что на самом деле все эти лишения сознания вовсе даже не от чувствительности.
Когда гость ей совсем не тонко намекнул на инквизицию, Лиза от ужаса попыталась глубоко вздохнуть, в буквальном смысле собираясь с духом. Но проклятый корсет в ответ впился в грудную клетку. Перед глазами качнулись окно и пейзаж за ним, и девушка упала бы на пол, если бы граф не успел ее подхватить.
Мишель расторопно подбежала к хозяйке, которую д’Орбье уложил удобнее на эту самую кушетку, где чуть позже она пришла в себя и позволила себе предаваться совершенно пустым размышлениям.
Лиза и сама не ощутила, как лишилась сознания. Поняла это умом, приоткрыв глаза и с удивлением осознав, что она не стоит у окна. Промежуток времени и события после того, как перед глазами все расплылось, в памяти не отпечатался. Ощущения были такими, будто прошло одно мгновение.