Голос его при этом был таким расслабленным, что Азирафаэль буквально расплылся в невольной улыбке, чувствуя, как распирает грудь чувство всеобъемлющего умиления.
Потом Кроули, должно быть, что-то понял, и по телу прошла едва заметная волна напряжения. Он приподнял голову, открывая мутные глаза, и с тревогой уставился на пошатывающегося от усталости Азирафаэля.
Тихо испуганно зашипел. Азирафаэль невольно задумался, насколько же он жалко выглядит, что Кроули, бедняга, аж отшатнулся.
— Ты что тут уссстроил, чёртов идиот?.. — раздражённо прошипел Кроули, не отводя от него взгляда. И с трудом, явно буквально заставляя себя шевелиться, подтянул к себе длинное тело, скручиваясь в плотный клубок. — Сссдохнуть захотелосссь?
Ангел тяжело вздохнул.
— Ох, Кроули… — пробормотал он, неохотно убирая повисшую в воздухе руку. — Что ты такое выдумываешь, дорогой мой… Я просто немного… устал, не больше.
Посмотрел на скептически сощурившегося змея (выглядело это, к слову, жутковато), и обиженно добавил:
— Да, именно немного, Кроули! Уверяю тебя, я знаю пределы собственных сил! И потом, ты перебил меня. Я как раз хотел сказать, что буду вынужден сделать небольшой перерыв, прежде чем… прежде чем долечить тебя окончательно.
Змей пренебрежительно зашипел. А Азирафаэль, с лёгким чувством вины, поймал себя на мысли, что рад упрямству друга. Кажется, он и впрямь… немного не расчитал своих возможностей. Но он обязательно, как только немного отдохнёт…
Голова вдруг опасно поплыла в сторону, и ангел, испуганно вздохнув, поспешно опёрся рукой о пол. С болью увидел, как дёрнулся к нему Кроули. И поспешно замотал головой, рискуя окончательно потерять равновесие.
— В… всё хорошо, дорогой! Извини, мне, кажется… не очень хорошо… Ты ведь не будешь против, если я полежу тут… немного?..
Он сам слышал, как подрагивает и теряет внятность его голос, и на миг испугался, что, кажется, надорвался.
Как сквозь слой ваты, услышал нервное, сдавленное шипение Кроули, его испуганный голос… Белый, затянутый паутиной потолок вдруг качнулся перед глазами, резко поплыл куда-то в сторону и вниз…
Потом перед глазами потемнело окончательно. Мягко толкнул в спину чудесно удобный, ласкающий искрящейся святостью каменный пол…
— Ангел! Асссирафаэль, очнисссь! Ты слышишшшь меня? Асс…
Азирафаэль хотел ответить, что да, слышит, всё в порядке, ему просто нужно немного полежать… Но все тело вдруг налилось свинцом, и даже языком шевельнуть вдруг стало — непосильным трудом. Сбоку донеслось испуганное змеиное шипение и шорох чешуи по фанере. Он через силу приоткрыл рот, пытаясь заставить себя говорить…
Вместо слов с губ сорвался только слабый бессвязный вздох. Да что с ним?! Не так уж и сильно он устал, подумаешь, небольшой перерасход энергии!
А миг спустя Азирафаэль понял, что ему стоило вовсе молчать. Кроули зашипел — громко, отчаянно. На грудь вдруг навалилась тяжесть, скользнула по коже прохладная чешуя…
А потом сквозь ватную одурь полуобморока вдруг хлынула, смывая усталось, волна согревающего света. Он потрясённо вздохнул, на миг буквально оглушённый ею… И, чувствуя, как стремительно тает перед глазами мутная пелена, в ужасе дёрнулся, вцепляясь в сжавшегося у него на груди змея обеими руками.
— Кроули, нет! Что ты делаешь!
Он чудовищным усилием открыл глаза — с трудом, борясь с непослушными, так и норовящими вновь опуститься веками и, в панике прижимая к себе змея, рывком сел. Змей рваным движением обвился вокруг его руки, упираясь узкой головой ему в подбородком, и что-то зло прошипел.
И это определённо не было согласием.
— Хватит! Кроули, пожалуйста, уже достаточно, не нужно больше! — чувствуя, как захлёстывает паника, взмолился он. Волна силы, вливающаяся в него, утихла, но он всё ещё ощущал её слабые ручейки, текущие к нему от Кроули. — О, ради Бога, дорогой мой, прекрати! Со мной уже всё хорошо, ну же!
Змей замер. Отстранился, крупно вздрагивая всем телом и настороженно глядя ему в лицо мутными глазами. А потом, измученно прошипев что-то, без сил обвис в его руках. Азирафаэль только и успел, что поспешно подхватить безвольно соскользнувший с его колен хвост, чтобы тот не коснулся пола.
Горло перехватило вдруг мучительным спазмом, и ангел, резко зажмурившись, судорожно вздохнул, изо всех сил пытаясь удержать вскипевшие на глазах слёзы. Нет. Нет, нет, пожалуйста, ну зачем так… Какой же он глупец, слепой глупец…
И он ещё пытался угадать, откуда взялись особенно глубокие, совсем свежие ожоги?..
— Ох, дорогой мой… — беспомощно прошептал он, с трудом сглатывая и слыша, как против воли срывается собственный голос. Он прерывисто вздохнул, пытаясь сказать… сказать… что-то. Что-то, что могло бы облечь словами буквально разрывающие его грудь эмоции. Что-то, что Кроули обязательно нужно было услышать…
Слов не было. Болело сердце, о, как же оно болело… Лишь сейчас Азирафаэль запоздало понял, что эти минуты (или часы?), что он мирно спал в наполненном Благодатью склепе, для Кроули превратились в вечность в самом глубоком кругу Ада. Без преувеличений. Он даже не задался вопросом, что происходило между моментом, когда он услышал прощальное «спи» и погрузился в блаженный сон, до того мига, когда открыл глаза, пробуждаясь в тепле и свете святого места. Что чувствововал Кроули всё это время. Что он успел передумать, дожидаясь его возвращения… в сознание? Или к жизни?
…Что он успел сделать, чтобы исцелить его от адского холода, Скверны — и, возможно, собственного яда? Сколько энергии отдать, пока он был без сознания и не способен был даже ощутить этих спасительных усилий?..
Азирафаэль осторожно сдвинул дрожащую руку и мягко, с мучительным сочувствием и буквально разрывающим грудь чувством вины, погладил безвольно лежащую на его предплечье треугольную голову.
— Спасибо тебе, дорогой мой… — почти беззвучно прошептал он, с облегчением чувствуя, как в ответ на его слова безвольное тело на его руках слабо вздрагивает, пытаясь улечься поудобнее. Шевельнулись, с трудом разомкнулись мигательные перепонки, на миг открывая мутные глаза цвета расплавленного золота. Кроули вяло шевельнул головой, на несколько секунд плотнее прижимаясь к его ладони. Высунулся из рта, тут же спрятался тонкий язык. Потом жёлтые глаза вновь устало смежились.
Азирафаэль сглотнул горький комок в горле. И, беспомощно оглянувшись, со всей возможной аккуратностью сдвинулся на холодящую Скверной фанеру, стараясь не потревожить то ли уснувшего, то ли просто обессиленного змея ни единым резким движением. Зажмурился, чувствуя, как болезненно печёт глаза. Поколебался миг, но всё-таки медленно подтянул к себе ноги, устраиваясь на доске по-турецки.
А потом, тяжело вздохнув, осторожно сдвинул руки, укладывая длинное тело поудобнее, и приготовился ждать. Если он хоть что-то понимал в происходящем, рано или поздно сюда должен был прийти тот самый священник, что помог Кроули со святой водой… и, судя по всему, оставил в углу картонную коробку с каким-то мелким хламом, угрожающего размера садовые ножницы…
И ведро. Если Азирафаэль правильно рассмотрел — не пустое.
Мысленно он застонал. Что ему стоило сразу осмотреть склеп и подумать о том, что он будет делать, когда потребуется восстановить растраченные на исцеление Кроули силы! Если в ведре святая вода (а Азирафаэль был убеждён, что это именно так), ему достаточно было бы несколько глотков, чтобы если не прийти в себя полностью, то, по крайней мере, справиться с отвратительными симптомами перерасхода энергии. Всего несколько глотков воды, где-нибудь подальше от Кроули и его ненадёжного убежища…
И его бедному демону не пришлось бы тратить собственные, и без того вычерпанные до дна, силы, чтобы привести его в чувство.
Ангел медленно вздохнул, заставляя себя не взвыть от разочарования в голос. И, решительно отведя взгляд от соблазнительно поблёскивающего ведра, вновь против воли провёл по спине змея, с горечью ощущая, как грубо топорщатся под пальцами не до конца исцелённые ожоги.