Марк изучающе смотрит на меня и застёгивает пуговицы на своей жилетке. Насиловать не собирается, плюс в его копилку.
– Я не вижу смысла продолжать легенду. – говорю и пожимаю плечами. Ладони вверх, улыбка на губах.
– Простите, Леди, мои деревенские манеры! – он подходит ко мне вплотную и касается моей шеи рукой. Я смотрю на него, а он смотрит на мои губы, – Кажется, я знаю, кто ты. Леди Алиса, так ведь? Несносная Лимбо Великого и Ужасного, которую сделали Наместником Запада.
– Не было такого назначения. – поправляю со всей вежливостью, – Сослали из столицы и наказали Фортом Браска – да. А вот со статусами и привилегиями ты ошибся. Как была Лимбо, так и осталась.
– Прибедняешься? Мне почудилось, что твои отношения с Герцогом особенные.
– Так и есть. – кивая сурово, – Я у него единственная Лимбо.
– Лимбо второго уровня. – всплеснул руками Корф, – Просто уму не постижимо!
– Примаг. – невольно поморщила нос. Собственно нет никакой разницы, какой уровень магии, когда есть приставка «Лимбо». Это печать. Но говорить об этом? Пустое.
Брови Корфа взлетели вверх:
– Великолепно… – в голосе бархат, шальные глаза меня раздевают и сканируют одновременно. Опасный тип: не выключает пытливый ум, отвлечь его женскими штучками кажется задачей почти нереальной, – Значит, есть надежда, что тебя послал не Совет?
– Есть разница? – вопрос риторический, я-то знаю, что конечно же разница есть, – Что за имя такое «Марк»? Для Ординариса типичное, но в Сакрале таких простых ведь не бывает.
– Я из одного рода с дурной славой…
– Корфадон, это я знаю. Но имя «Марк»? Для законнорождённого Барона?
– Пытливая девочка, – он тихо смеётся, – Скажу имя за один поцелуй… договорились?
Пока я свожу брови и пытаюсь выдавить «хам», этот невыносимый тип уже впивается в меня губами.
И вот в чём загвоздка: совсем не противно. Даже больше – приятно, интригующе, неожиданно! В сознании один за другим взрываются крепостные стены сомнений, принципов, предрассудков, цепь этой всеполглощающей энергии заводит в омут с запахом Марка Корфа и я будто совершаю долгожданную шалость, отвечая на поцелуй.
Руки тянутся к мужской шее – горячей, мужественной. Его тело отзывается волнами, здесь и сейчас я без труда понимаю – с ним у меня может получиться. Что-то. По крайней мере будоражащий, взаимоприятный секс, который мне жизненно необходим. Ведь поцелуй – это сжатый пересказ полового акта. По нему можно сказать многое. И наши с Марком реакции, совместимость губ, сбивчивые ритмы дыханий синхронизируются, распаляются. Несколько секунд и ловлю внутреннюю дрожь… тело жаждет. Чуть отстраняясь, чтобы распахнуть глаза и убедиться, что не сплю: да, всё реально, мне этот мужчина нравится, я его хочу, а он меня. И мы без лишних слов сделаем друг другу очень-очень хорошо.
Марк настигает меня лавиной, овладевает ртом, толкает языком, затем вдогонку толкается в меня бёдрами, чтобы обескуражить своей эрекцией.
И правда забываю как дышать. Мозг капитулирует, но вдруг откуда ни возьмись внутри просыпается очень сонная целка с щенячими глазами. Шепчет что-то – зараза такая! Нашла время!
Что? Что там она мелит?
А как же… Хозяин?
Что!? Чёрт тебя дери, дура ты влюблённая, ну где я, а где Хозяин? Хозяин просто любитель присунуть. И – ладно! – мне действительно нужно, чтобы меня… полюбили, но желательно всё-таки на моих условиях.
Так в чём разница? Марк Корф мне присунет или Винсент Блэквелл?
Разница огромная. Во всём. С Хозяином мне работать. С его гнётом мне жить всю оставшуюся жизнь. Марка же в условиях войны я может вообще вижу в последний раз.
И всё же при каждой мысли о Блэквелле душа ноет, а возбуждение, вызванное Корфом, проходит. Внутренняя манашка надевает рясу и даёт обед безбрачия, зажигая свечку перед ликом Лорда Блэквелла.
Ох и дура, а!
Но пока во мне кипят противоречия, прозорливый и хитроумный Корф меня читает, как раскрытую книгу. В конце моих умозаключений я отчётливо погружаюсь уже в совсем другой поцелуй-воспоминание.
Поцелуй Винсента Блэквелла. И вот теперь – о да! – теперь меня по-настоящему штормит, бросает в лаву чувств. Я ощущаю ужасающую силу, которая просыпает в ответ на этот поцелуй. Магия рвётся на защиту души, пытается разобраться в несоответствии… ведь пахнет же не Блэквеллом. И не колит его щетина. И руки совсем не те. Разве что губы копируют с высокой точностью.
Настойчиво отталкиваю мужчину, применяя силу. В этот миг уже теряю весь запал и ощущаю чуть ли не головную боль, депрессию и назойливый внутренний голос монахини. Монахини, которую всё равно надо трахнуть рано или поздно!