Внезапно я посмотрела на своего друга другими глазами, потому что почувствовала что-то чужое:
– Пусть шлёт, но я хотя бы попробую.
– Алиса, он тебе за это спасибо не скажет.
– Я не за спасибо это делаю.
– А зачем?
– Один раз я проигнорировала интуицию, и всё чуть не обернулось катастрофой. Так что, если не хочешь помогать, Риордан, то хотя бы не мешай.
Боюсь разозлить Лорда Блэквелла нежданным появлением, ведь он может быть в Ординарисе, поэтому пишу записку с запросом на телепортацию и сижу жду. Ответ пришёл всего через пару минут, но убил меня своей категоричностью:
«Я запрещаю тебе телепортироваться в Мордвин»
Чёрт подери!
Думай, Алиса… думай!
Я бегу в зал переговоров, закрываю шторы, ставлю защиту от прослушивания, встаю у зеркала, рисую на нём знаки доверия и связи, держусь за медальон и мысленно призываю:
«Винсент Блэквелл, услышь меня».
Медальон немного нагревается. Зеркало начинает «фонить», пытаясь уловить и события комнаты на Западной Стене и Блэквелла в незнакомой мне комнате Мордвина. У меня учащается сердцебиение: вижу, как он подходит, завязывая на себе халат, у него очень сонный и уставший вид, будто не спал уже много ночей. На заднем плане Аннабель Гринден в его рубашке, одетой на голове тело. Она невероятно довольна, просто светится от счастья.
Что, чёрт дери, за непреодолимая страсть у женщин одевать мужские рубашки на себя?
Я хочу убить эту грёбанную Графиню. Она раздражает меня невероятно. Дело в том, что я хочу убить любую женщину, побывавшую в постели Винсента Блэквелла, но её и Матильду больше всех. И что за имена такие? Матильда Шарлотта Эванс и Аннабель Элен Гринден… что у меня против них? Просто Алиса. Так называют собак и кошек, это имя хорошо подходит маленьким девочкам, но взрослая женщина с именем «Алиса»?
Я обещала держать себя в руках. Я выше всего этого, выше ревности… спокойно!
Кольцо Лорда Блэквелла сверкает, когда он начинает накладывать те же заклинания, что и я за пару минут до этого.
– Я вас отвлекла, но дело срочное, – деловым тоном говорю я.
– Что у тебя случилось? – он смотрит на меня внимательно. Не рад. Ну как же, штоб тебя, конечно он мне не рад, ведь поэтому сослал в ебеня чистить авгиевы конюшни.
Понятно почему он отклонил мой визит в Мордвин, ведь действительно был занят тем, что я бы видеть не хотела. А если бы я не написала записку? Появилась бы прямо посреди постельной сцены этих двоих…бог, мой!
– На Мордвин что-то движется, – смотрю реакцию.
– Я знаю.
– И? Почему нет приказа в Форт Браска?
– Я без тебя справлюсь.
– Да что, чёрт подери, за упорство такое маниакальное!? Защита Мордвина конечно лучшая в мире, но это не значит, что…
– Лис, успокойся… – он зевает. А у меня, если честно, от этого «Лис» всё буйство превратилось в сахарную вату, бабочек в животе, единорогов на радуге и тому подобные нежности. Он продолжает, – Замок питается мной, я им, защита вокруг него работает беспрерывно на мне, мы – одно целое. Давай заново: что конкретно ты там видела?
– Это не сотня заплутавших воинов, это что-то мощное и спланированное. Я такое уже испытывала, когда вас чуть не убили в прошлый раз.
Он отводит глаза и замолкает.
Опять смотрит на меня как-то странно, кольцо блеснуло: проверяет лезу ли я к нему в голову, а значит угадала. Ну как это всё связать? Голова кругом… Я чувствую себя коброй, завороженной чудесной мелодией факира. Только вот мелодия грустная.
Нет. Это реквием.
– Покажи руку, – говорит он мне тихо и спокойно, и только я открываю рот, чтобы возразить, он продолжает, – И давай пропустим эти сцены «Всё в порядке», «Я здорова как бык», и то, как ты показываешь мне левую руку. Поэтому прислони к зеркалу свою правую руку.
Выполняю приказ, прикладываю правую руку. Очаг распространения моего недуга маленький, но вот пальцы… они тёмные. Ужасное зрелище. Он обводит контур моей ладони пальцем с той стороны зеркала, нас разделяет невидимая стена, а я так хочу оказаться рядом с ним.
– Ты должна этим заняться, – спокойно звучит его хриплый голос, – У тебя и раньше был слабый удар правой, ты как Ахиллес со своей нелепой пяткой.
– Милорд… ведь это сейчас неважно.
– Лишь это и важно сейчас, Алиса. Сделай это для меня.
Он проявляет заботу, так я бы хотела это назвать, но ведь на деле я просто нужна ему живой. Я не знаю точно для чего, ведь он наверняка уже рассчитал всё до последнего моего вздоха, а я… я просто слепо верю ему.
А может, мои друзья правы? Почему я такая дура? Я ведь могу найти возможность ослушаться его, сделать шаг к свободе, я просто могу сейчас промолчать и не говорить больше ничего.