Блэквелл боялся. Не сил его подопечной, не того, что его ждало продолжение этой нескончаемой войны, не недовольств Совета, поджидающего его в соседней башне. Он боялся, что слова девушки правда, и что он действительно вызывает у неё такое море ненависти.
– Я буду убивать людей одного за другим, пока ты не дашь мне свободу, – она играла на его чувстве вины с коварным прищуром, наслаждаясь.
– И что будет дальше?
– Буду демоном, проживу свою жизнь впервые. Сама.
– Твой мостик не крепкий? – неожиданно спросил Винсент. Девушка напряглась, – Дело не в рабстве и не в силе. Магия даётся только в тех пропорциях, с которыми человек может справиться. Я никогда не понимал, что тобой движет, но человека сильнее духом я не знаю. Ты должна найти мостик. И я готов помочь, если нужно. Будь то твой любимый Риордан или ребёнок Матильды, я дам тебе их.
Квин зло улыбнулась:
– Ребёнка Матильды, как и её саму, ещё найти надо.
– Знаешь где они?
– Не знаю и знать не хочу. Мне это не нужно, оставь их себе… если найдёшь.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь раскатами грома.
– Что конкретно тебя пока держит? – спросил Блэквелл.
– Ты. Тебе вряд ли понравится то, что получится, но ты должен это позволить. Ты должен отпустить меня.
– Так я или моя Хозяйская воля?
Квин дернула головой, выставила руку и в неё ударила молния. Она сжимала и разжимала кулак, чтобы разогнать отравляющую её энергию, и произнесла ледяным голосом:
– И то и другое. Чёрт побери, как же я это ненавижу!
– Значит, твоя ненависть сильна настолько, чтобы сдержать тебя.
– Значит так, – она грациозно кивнула головой слегка в бок, наблюдая за реакцией Хозяина, – В момент твоей слабости, я сделаю всё, чтобы тебе было максимально больно.
– Лис сказала мне, что ты не сможешь убить меня.
– Чёртова Алиса! Хорошо, я не смогу убить тебя, но сделать больно могу! – она пристально смотрела на него, а потом улыбнулась, – Кайл. Бедный мальчик. Жаль, что не доживёт до десяти лет, как и вся ваша любимая футбольная команда, может даже весь стадион с болельщиками. Совет, Флэтчер, Люцифер, городок Финилон-Каас, Линда…
– Я не отпущу тебя.
Девушка щурилась и улыбалась:
– Алиса выбрала путь силы, а не свободы, тебе не кажется это… странным? Единственный выходной потратила на смерть во имя силы.
Этот факт не казался Блэквеллу странным, а скорее болезненным и ужасающим, ведь в этом случае Алиса им манипулировала. Он глубоко дышал и внимательно слушал, понимая, что Квин нарочно пытается вывести его из себя.
Он спокойно заговорил:
– А теперь слушай внимательно: ты никому не причинишь вред и будешь выполнять мои приказы, потому что ты моя. Тело скованно контрактом Лимбо, а сила принадлежит мне, как Хранителю, поэтому у тебя нет выбора.
– Тебе ведь Она и не нужна, правда? Ведь удобно иметь дрессированного демона под рукой, так? – она соблазнительно и хищно подошла к своему Хозяину вплотную.
Блэквелл схватил её за подбородок и колко посмотрел в эти чужие глаза, налитые чернотой.
– Я помню, что было со мной, я пережил подобное состояние.
– Вряд ли, я тоньше и дальше остальных стихий. Твоего внутреннего демона я очень хорошо знаю, – она хмыкнула и коснулась холодной рукой живота Хозяина, – Огненный дракон по кличке Саламандра. Вспыльчивая зверушка, которая дремала у моих ног! Его легко приручить, ведь ему всего-то и надо, чтобы его не боялись, такого большого страшного и огнедышащего! – она провела рукой по торсу к шее, – Элементали всегда были для меня ручными, они делали, что я прошу, мне даже приказывать не нужно было.
– Поэтому Алиса так понимала стихии?
Квин наклонила голову в бок, как это делала Алиса и улыбнулась:
– Для неё это как дышать.
Блэквелл задержал дыхание, потому что в горле образовался комок, а потом заговорил хрипло:
– «Всего-то и надо, чтобы его не боялись»… Она сразу знала, как мной управлять, ведь не боялась с первой минуты.
– Ты расстроен?
– Она мной манипулировала.
– Разумеется! – это Квин искренне рассмешило, – Ты считал её своей игрушкой, но на деле всё было наоборот, и ты бы понял это сразу, если бы включил свой мозг, ведь она его не отключала ни на минуту.
Они молча смотрели друг на друга продолжительное время, а потому Винсент прикрыл глаза и глубоко вздохнул: