– Скажи мне, ты ведь Стихия?
Она подняла на него свой жуткий взгляд и посмотрела, как на букашку:
– Ну.
– Тогда… твоя память не ограничивается рождением Алисы?
– Верно. Я помню всё, что видела своими глазами.
– И много ты помнишь?
В этот миг Флэтчер готов был поклясться, что она загрустила. В её чёрных глазах была тень воспоминаний и какой-то тоски:
– Я чуть старше Четырёх Стихий, но их память больше.
– Почему?
– Потому что люди – идиоты. Они нашли козла отпущения во мне и решили отыграться на мне за всех. Они никогда меня не принимали, да и… мало было воплощений, выдерживающих меня. В лучшем случае я прожила 10-12 коротеньких жизней за всю историю, всё остальное только начиналось и сразу заканчивалось. Возьми ту же мать Саламандры, она меня так боялась, и что в итоге? Откинулась, даже не дав мне выйти наружу. Никакого веселья.
– То есть… тебя держат взаперти?
– Ну да. Мои воплощения лишь приходят ко мне, когда всё плохо и молят о спасении. Я подкидываю им пару видений, а их после этого возносят до пророков… это идиотизм! Но потом всё равно их изгоняют или истребляют, – всё это она говорила спокойно, переставляя при этом маленькие фигурки на модели Мордвина, – Но когда дело касается Элементалей Четырёх Стихий, тут все пищат и радуются, как будто до них снизошло чудо из чудес! Надо же: они умеют резвиться с водичкой или копаться в мыслях! Ну что ты мне скажи в этом сложного? Ничего не скажу, я люблю все стихии, особенно когда они вместе… – она почему-то запнулась и на щеках выступил румянец, – Но из всех людей на свете, лишь с десяток человек полюбили меня так, как я бы этого хотела.
– И кто это?
– Люди прошлого, о которых тебе известно мало. Из тех, которых ты точно знаешь, Феликс Блэквелл, например. Я действительно обожала его! Этот человек просто уникален, я наблюдала за ним с искренним интересом!
– А Винсент?
Девушка замерла на секунду, а потом резко потрясла головой, будто стряхивая что-то неприятное:
– Было бы безопасней для всего замка, если бы ты не напоминал мне о нём.
– Хорошо. Тогда что про Алису скажешь?
– Ничего, – улыбнулась Квинтэссенция губами Алисы и прикрыла от удовольствия глаза, – Мы с ней две половины одного целого.
– Тяжело наверно без неё?
Она опустила голову и приняла безразличный вид, но было очевидно, что тема затронула её за живое.
– Я хотел у тебя спросить, помнишь ли ты, когда началось гонение Квинтэссенции?
– Конечно помню, – не без злобы прошептала демоница, – В последний раз Пемберли-Беркли эту возню начал, старый идиот.
– Как!? Дориан Пемберли-Беркли? Ты о нём?
– Ну конечно о нём!
– Я думал… это ведь, как я понял по твоим словам, началось от невежества!
– Именно! Как думаешь, кто сделал Дориана Великим? Его амбициям не было предела, хотя был и талант… когда-то он был ещё магом четвёртого уровня, наследным Хранителем. А я была частью его современника, который был жутко въедлив и расчётлив. У этих двоих была долгая не очень весёлая история, но они шли бок о бок, хотели того или нет. Пемберли-Беркли пошёл к силе, покорил Огонь, в то время как мой носитель поступил иначе: он выжал из меня все знания, все намёки и записал их на бумагу. Эдаман Вон Райн, так его звали, – она сделала паузу и задумалась, – Он был необычным человеком. Он знал, как меня усмирить, как добиться своего и делал это без стыда. Я показала ему то, что не должна, поэтому сейчас магия такая грязная.
– Что ты показала ему?
– Много чего. Например, нынешнего Герцога Мордвин, – она хмыкнула, – Всё тогда пошло так, как не должно было: Пемберли-Беркли и Вон Райн начали делить свои игрушки, перекраивая мир, но ничего не вышло, а потом они начали истреблять себе подобных из-за глупости Дориана. Он был вспыльчив, как любой маг Огня, но это зашло слишком далеко. Я пыталась влиять на своего носителя, но он не давал мне развиваться, не давал власти над ним. Позже я старательней выбирала носителей, но было поздно: моими знаниями воспользовались, а новые воплощения были как один тупы и невежественны. Эванжелина была последним шансом, криком души. Совсем не предназначена для силы… как и её предшественники! Но у неё была задача, она её выполнила.
– Какая?
– Да-да, держи карман шире, так я тебе всё и рассказала! – неэмоционально сказало стихийное воплощение и начало рассматривать Мордвин очень внимательно, – Мир меняется, Хранители достраивают новые ходы и башни, но при перестановке слагаемых сумма не меняется, суть всегда одна – я всегда возвращаюсь домой.