- Оно... оно меня нюхает! - прошептал Феликс.
- Он, - поправила Линда и улыбнулась, - Его зовут Винсент! Хотите посмотреть?
Но в эти минуты Феликс Блэквелл почти не отличался от бездвижной Эванжелины, что прибывала в очень глубоком сне, поэтому он не смог ответить, лишь пожал плечами. Линда не стала ждать разрешения, а подошла к Герцогу и протянула в его руки свёрток, в котором находился розовый серьёзный мальчик с не по возрасту осознанным взглядом.
- Две недели? - слабым голосом спросил Герцог, - Он выглядит... таким взрослым.
- Он очень необычный малыш.
- Ох и глазищи! - улыбнулся он, - У меня в роду таких никогда не было! Линда... он точно мой? Не пойми неправильно... я в любом случае в него уже влюблён.
- Ваш, Лорд Блэквелл, - женщина поклонилась и начала рассказ, - Этому есть много подтверждений, помимо "взгляда василиска", который у него появляется, если пелёнки мокрые, - она весело хмыкнула, но в миг стала снова озабоченной, - Роды были тяжелейшими, Эванжелина была близка к смерти, я думала, что не справлюсь в одиночку... ваш род всегда курируют Повивальные Жрецы, Мой Лорд, но где ж мне было их раздобыть?
- Надо было просто сказать мне. Я бы перевернул Сакраль вверх дном, но нашёл бы Жреца. Это куда проще, чем найти мага Квинтэссенции, который не хочет обнаружения... в среду я возобновил ваши поиски, потому что почувствовал изменения в магии, а оказывается... с тех пор она перестала скрываться. - пролепетал Блэквелл и с болью посмотрел на Эванжелину, - Почему она скрывалась? Почему не сказала, что ждёт от меня ребёнка!?
- А что бы вы сделали? Что бы изменилось?
- Я бы... спрятал, обеспечил всем необходимым, нашёл бы Жреца, был бы рядом, когда мой... - он посмотрел на младенца, который по-прежнему раздувал малюсенькие ноздри, вдыхая запах отца, - ...Когда мой мальчик появится на свет.
- Я тут не при чём!
- Ты - моя подданная, Линда Трэй! А это - мой сын! Мой мальчик... это ведь не просто младенец, Линда, это наследный Элементаль, да они ведь оба могли умереть, чем ты думала!? - Блэквелл ни на шутку разгневался, но мальчик в его руках лежал бесшумно, лишь буравя изумрудными глазами аккуратно выбритое лицо своего отца.
- Я всё понимаю, Мой Лорд, но Эванжелина умеет убеждать...
- И куда вас это завело!? Вы в Аманте, в комнате для слуг, а Эванжелина четыре дня спит беспробудным сном! Я сразу знал, что она больная на голову, но теперь я знаю - вы обе рехнулись!
- Не ори, - хрипло буркнул голос где-то снизу, и Блэквелл повернул голову на спящую Эву, которая в этот миг просыпалась, - Ты мёртвого разбудишь, ей богу!
Эванжелина взялась за голову онемевшими руками, не открывая глаз и отвернулась от присутствующих, свернувшись в клубок. Герцог передал младенца Линде и тут же очень осторожно взял Эву на руки, почувствовав неладное. Он едва успел убрать её с кровати, потому что в следующий миг её вырвало. Феликс держал её волосы, давая рвотным массам выйти из организма любимой:
- Эванжелина... - позвал он её, когда её перестало рвать, - Ангел мой!
Она подняла голову и открыла уставшие синие слезящиеся глаза, которыми он всегда восхищался:
- Немедленно отпусти меня, Феликс Блэквелл! - прорычала она сквозь зубы, - Я не хочу тебя видеть!
- Лин, - обратился Герцог к Линда, - Оставь нас с Леди Вэйнс, которая сейчас огребёт по полной.
- Линда, не оставляй меня одну! Где Винни? Где мой Винни? Как он?
- Всё с ним хорошо, Эва. Мне жизнь дороже, я выйду! - сиделка откланялась и вышла со свёртком из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Эванжелина встала медленно и с большим трудом подошла к кувшину с питьевой водой. Прополоскав рот, она заплела волосы в шишку, поправила сорочку и обернулась через плечо, растерянно глядя на Лорда Блэквелла:
- Не время для ссор, Феликс. Сейчас есть кое-что, что я не понимаю, и лишь ты можешь в этом разобраться, - в её голосе звучала неведомая боль.
Блэквелл выдохнул, подавив в себе порыв выяснять отношения с любимой женщиной, которую искал 7 месяцев:
- Эва, ты поступила ужасно.
- Ты знал, что я жива, что тебе ещё надо?
Он лишь оттянул ворот своей тёплой кофты, обнажая знак под ключицей:
- Вот что мне нужно. Мне нужен мой Ангел, а ты... сбежала. Скрывалась... только Дайкон мне приносил вести о том, что ты жива!
- Феликс... - она медленно подошла к нему, смиренно глядя своими большими глазами, - Так было нужно. Твоя семья рушится, наш мир рушится из-за нашей любви, и... - она тяжело вздохнула, - Я сбежала, когда поняла, что беременна. Наш ребёнок - это конец единству Сакраля.
- Он - лишь повод для тех, кто сидит на низком старте, ожидая моего промаха.
- Вот именно! Ты войдёшь в историю, как Герцог, разваливший мир!
- Эва, но Сакраль уже рушится. С нашим сыном или без него, это лишь дело времени!
Он сделал движение навстречу, чтобы обнять Эванжелину, но она отстранилась:
- Нет. Это всё испортит.
- Мне без разницы, - твёрдо ответил он, - Я так скучал... любовь моя, мне без тебя мир не мил, иди ко мне!
И тогда она поддалась, ведь её хладнокровие было напускное, как и всегда. Момент воссоединения она наконец почувствовала, как сильно устала, как мало в ней сил и как её тело было напряжено на протяжении этих долгих семи месяцев.
- Ты изменился... - очень тихо прошептала она, уткнувшись носом в его плечо.
- Многое изменилось, мне пришлось лишь подстроиться.
- Магия, Феликс... больше не та, она совсем другая, а будет ещё хуже. То, что мы почувствовали на Убуде...
- Не напоминай мне про тот день! - свирепо рыкнул Блэквелл, - Я клянусь, однажды этот чёртом остров ответит за все свои чудовищные преступления, слово Блэквеллов!
Эта история не случайно так разозлила Феликса, ведь на то было две причины: во-первых, в момент, когда они подплывали к острову с внеплановым визитом (который был организован старейшинами Убуда), Эванжелина вдруг начала метаться от одного конца палубы к другому. Её скрутила боли в животе, голова болела так, что склеры покрылись капиллярами и смотреть на это было невозможно больно. Тогда Феликс, который ещё не знал о беременности Эванжелины, отдал приказ бросить якорь. Они остановились в ста метрах от острова и долго молчали, пока Герцог не решил оскорбить достоинство старейшин, отклонив приглашение. Блэквелл сам чувствовал неладное, но понять в чём причина не мог, поэтому решил не рисковать жизнью любимой женщины, которая уже в тот момент носила под сердцем его малыша. Второй причиной гнева Феликса при воспоминании о том дне было то, что произошло, когда корабль развернулся в сторону Мордвина. Эванжелина долго молчала и о чём-то рассуждала, не давая ни малейшего шанса поучаствовать в этом процессе. В тот день она решила покинуть Феликса навсегда, что и сделала, когда корабль зашёл в ближайшую гавань.
- Так было нужно, - ещё раз повторила Эва в ответ на мысли любовника, после их страстного воссоединения, от которого оба не могли перевести дыхание.
Она села в постели и потянула на себя простыню, смущённо прикрывая живот, который выдавал недавнюю беременность, но Феликс не видел в этом ничего постыдного поэтому дёрнул простынь на себя и опрокинул Эванжелину на кровать, рассматривая затягивающейся шрам от пореза:
- Почему он зарастает так долго? - спросил он, водя по границе разреза.
- Малыша пришлось вырезать недоношенным, потому что я уже не могла больше его носить... сил не хватало. Линда говорит, что возник конфликт плода и материнской магии. У меня был пятый уровень, у тебя второй, когда мы его зачали... он силён в тебя, поэтому магия раздирала меня изнутри, мне казалось, что меня вот-вот разорвёт на части.