- Мне жаль, что твои воспоминания о ней такие, какие есть. Мне сложно сказать какой она была, ведь родители должны рассказывать хорошее друг о друге. Эванжелина была выше границ добра и зла, потому что маги этой стихии... именно они, мне кажется, определяют эту границу. Любить её было и легко, и сложно одновременно, она будила во мне какую-то неведомую энергию, второе дыхание... Она - катастрофа! - и тогда он смеялся, вспоминая свою любимую, а потом продолжал, - Но чего не отнять, так это самоотверженность. Она любую эмоцию переживала остро, а это для Пятой стихии... невообразимо. Если встретишь мага Квинтэссенции, то совладать с его необузданностью будет нереально. Они подчиняются законам своей силы, а та... она из другой материи, и эта материя слишком тонкая, чтобы её до конца понять. Но то чувство, что я испытал, пытаясь - концентрат жизни. Сверкающее счастье, как и имя твоей матери! - тогда он достал небольшой портрет Эванжелины Вэйнс и отдал его сыну, - Я, бывает, говорю с ней, и... будто бы она слышит меня и молча смеётся одними своими синими глазами. Тогда... как молния прошибает.
Этот портрет был действительно необыкновенным. Эванжелина была красивой и живой на нём, несмотря на тяжёлую и недолгую судьбу. Её мягкая улыбка снилась Винсенту по ночам, а потом он вспоминал момент её смерти.
Вот такие воспоминания о матери.
- Ты же злишься на неё, да? - спросил младший Блэквелл.
- Да. Ужасно злюсь.
- Но почему?
- Потому что... она допустила всё это. Потому что позволила тебе увидеть то, что ты видел. Но головой я понимаю, что избежать этого было бы... невозможно. Понимаешь, всему есть причина, и у всего есть последствия. Будущее менять нельзя.
- Я думал, ты её любил.
- И сейчас люблю, и буду любить всю оставшуюся жизни и даже после смерти. Чувства не так монотонны, как тебе кажется. Настоящее чувство ведёт к целой цепной реакции других ярких ощущений. Например, я люблю тебя, ты мой сын и всегда им будешь. Но я злюсь на тебя за то, что ты бросил изучение Стихийной магии. И буду злиться до тех пор, пока ты не постигнешь всю эту науку.
- Ну это здесь при чём? С моим уровнем это бесполезное занятие, какой смысл?
- Ты слишком зациклился на женском внимании, Винс. Хотя... кажется, я сам виноват.
Винсент зловеще улыбнулся тогда, а сейчас он улыбнулся тому факту, что, наконец, освоил все стихии, и отец должен был его простить.
Блэквелл почему-то вспомнил восторг Алисы, когда она поняла, что Винсент покорил стихии. Она знала, что это на шаг приближает её к смерти, но всё равно искренне радовалась силе. Сила её притягивала, как магнит, даже тогда, когда Блэквелл пытался найти свой путь к человечности. Он смутно помнил время, когда он был в трансе Архимага, но его разум прояснился, когда она целовала его в Каминном зале. Тогда он открыл глаза и увидел целующую его Алису, которая совершенно его не боялась. Она была так близко, когда все остальные избегали его, и была абсолютно погружена в их медленный чувственный поцелуй, который вернул его в сознание.
Блэквелл вспомнил свои слова во время их последнего секса: "ты отдаёшься, как в последний раз!". И это было правдой, эти ласки были её последними. А первую свою ночь она отдала ему в обмен на свободу, которую потратила на свою смерть.
И умерла.
Блэквелл громко закричал от боли и злости, чем испугал Люцифера, который встал на дыбы. Алиса была настолько непостижима для него, что это сводило его с ума даже тогда, когда, казалось бы, транс Архимага должен был притупить все чувства.
Боль была невыносимой.
"Только пока вы сильнее" - это последние слова, что она решила ему сказать. Суть записки была... и не рапортом и не прощанием, это было что-то в очередной раз про силу, на которой, как казалось Блэквеллу, Алиса была зациклена.
Ни слова о том, что действительно важно для него. А важна лишь она, то, что было между ними.
- Ты обещала, что не оставишь меня одного, пока я сам не прогоню! - сказал он, обращаясь к небу.
Люцифер вёл себя тихо, лишь испуганно фыркал, когда гроза гремела, закладывая уши. Этот конь мало чего боялся, но погода в этот день была ужасающая, под стать событиям.
Они заехали в ворота замка и увидели Флэтчера, идущего на встречу.
- Винсент, ты выбрал не то время для своего безумия. Мне не интересно, что там у тебя в голове сейчас, но два Архимага в плохом настроении мы не потянем.
Блэквелл посмотрел своими дьявольскими глазами на Флэтчера и спрыгнул с коня.
- Я в душе ебу, что ты мне сейчас говоришь, и не горю желанием разбираться. Оставь меня. ВСЕ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!
- Блэквелл, приди в себя и живо иди приводи её в чувства!
Герцог не хотел слышать имя Алисы, даже упоминания о ней приносили невероятный хаос и боль. Замок затрясло, от чего Люцифер начал беспокоиться.
- Думай, что говоришь! Я не хочу о ней ничего слышать и знать. Сожгите и заройте её где-нибудь, чтобы я не знал!
- Винсент, ей нужна твоя помощь, она тебе помогала, несмотря ни на что, когда остальные тебя уже со счетов списали. Пора возвращать долги.
- Как ты, блядь себе это представляешь?! С того света не возвращают!
- Ты о чём? Алиса жива!
Винсент поражённо смотрел, едва сдерживая чувства.
- Повтори.
- Да что с тобой!? Ты думал, она умерла? Тьфу на тебя! Алиса совсем плоха, но пока жива, слава богу! - он не успел договорить, как Винсент срывался с места и побежал в замок, - Подожди, я же не такой резвый уже... Да что б вас, молодых!
Блэквелл мчался, сбивая всё и всех с ног, надежда сводила его с ума. Когда он ворвался в больничное крыло западной башни, то увидел полные палаты раненных воинов. Медсестры сбивались с ног, на всех раненных не хватало ни рук, ни лекарств. Винсент искал сквозь толпы стонущих бойцов хотя бы след Алисы, но тщетно.
- Лорд Блэквелл, а я за вами. Флэтчер сказал, что вы вернулись. Пойдёмте срочно к ней, она почти не дышит.
Лицо Дэна Рида было зеленоватого оттенка, его раны были уже обработаны и забинтованы. Он, похрамывая, повёл за собой Хозяина замка за собой.
- Где Найджел? - спросил Риджерс.
- Он мёртв, мне очень жаль.
Рид молчал и шёл дальше, Винсент чувствовал его боль, это было в воздухе.
- А Некромант? Это правда? Неужели конец?
- Нет, он жив, - пришлось ответить Блэквеллу.
- Но как? - Рид сокрушенно остановился. В глазах этого человека была боль и паника.
Лорд Блэквелл знал, что такое паника не понаслышке: когда воцарилась Ксенопорея, людей охватила анархия. Привычная жизнь и все планы в момент разрушились, не было ничего обычного, люди не знали, что будет завтра, цеплялись за воспоминания и ходили кучками, как овцы, лишившиеся пастуха. И это стадо стало лёгкой добычей для врага, который направлял их массами на подчинение Ксенопорее, или на смерть. Такие глаза Блэквелл видел часто, это плохой симптом, означающий скорое предательство или смерть.
- Ты наверно сейчас не видишь в этой жизни никаких возможностей на то, ради чего мы боремся, Дэн, как и я десять минут тому назад. Но поверь мне, надежда есть и сейчас она в плохом состоянии, но главное жива, - сказал он молодому человеку, подойдя в упор и положа ему руку на плечо.
- Вы про Алису? - говорил воин "Омеги" неуверенно, на что Блэквелл кивнул, - Вы же знаете, как ей помочь?
- Буду знать, когда разберусь что с ней. Так плоха?
Дэн не ответил, лишь остановился у двери, комнаты Алисы, где дежурили оставшиеся члены "Омеги". Он смотрел пустым взглядом на дверь, будто не верил в то, что происходит. Блэквелл внезапно сказал:
- Ты сильно изменился, Дэн.
- Да. Сколько прошло? Неделя? Я стал другим, совсем другим, - Риджерс перевёл пустой взгляд на Блэквелла, - Я теперь понимаю о чём меня предупреждали... говорили, что нельзя связываться с Алисой, потому что...