Как подозрительно! Они же приехали, чтобы…
…Отвлечь меня!?
Риордан уже мчался ко мне, потому что я предусмотрительно распорядился, чтобы его позвали.
– Говнюк, – обращаюсь я к нему, – Проследи, чтобы эти убогие покинули мой замок крайне гладко и быстро, следи за каждым шагом, не своди глаз. Отчитаешь обо всём: с кем попрощались, на кого посмотрели. Проводишь до внутреннего купола, передашь их кому-нибудь из своих, а сам вернёшься. Отправишь с ними одного человека.
– Понял, – кивает и открывает рот, чтобы сказать то, что я и так знаю.
– Нет. Алиса пусть узнает потом, ничего ей не говори, отчитываешься передо мной.
И я пошёл к ней, ведь она ждёт меня в спальне. Я обещал решить то, что для неё кажется таким важным, и, может быть, это и есть то, отчего меня отвлекают? Ведь моя девочка – целиком и полностью соткана из шестого чувства.
Трёт ладони, разгоняя кровь и согревает их дыханием. Замёрзла.
Вот сейчас, замерев при входе на балкон, я вижу перед собой самое важное в своей жизни. Не нужно искать смысл в карте с фигурками, в документах и договорах – он здесь, передо мной.
Алиса. Такая изящная, совершенная, манящая и… моя.
Ветер сегодня беспощадный и порывистый, северный и слишком агрессивно играет в волосах Алисы, но зато я чувствую её запах, хотя стою далеко. Преодолеваю расстояние и закутываю её в плед, а она в этот момент похожа на воробушка, который весь скукоживается, зарываясь в перья.
– Как же ты зиму пережила?
– Легко. Я люблю зиму.
– Но ведь холод не любишь…
– Но зиму я люблю. И обжигающий холод снега… лишь бы не промокнуть – тогда даже приятно. А у моря зима вдвойне красивей, а у моря в лесу втройне. Нравится, когда ветки будто в сахаре…
Это действительно невероятно красиво, и хорошо, что я рядом, чтобы её согреть. Но что будет, когда я уеду и оставлю её дома одну? Будет мёрзнуть и ждать меня? Такой вариант греет моё самолюбие, но любовь не подогревает.
Любовь…
Разворачиваю к себе слишком резко и убираю одеяло. Не знаю почему я так резок с ней, не отдаю себе отчёта. Кровь прилила к вискам, и я вдруг понял какой же я идиот!
Пуговицы её рубашки со звоном летят на террасную доску, а в серых глазах непонимание.
Ей нельзя мёрзнуть. Когда ей тепло, она цельная и такая родная, но как только холод дотрагивается до её кожи, она начинает покрываться льдом. Прокалываю палец и рисую…
…Крыло. Этот знак напоминает крыло, ведь любовь окрыляет.
– Отдаю свою душу без остатка за твою жизнь, посвящая самому сильному из знаков, – улыбаюсь, – Ангельская Вечность…
Я ни разу в жизни не видел двусторонний знак вечности. У папы был такой, но мама к тому моменту уже была мертва, и я не видел два крыла вместе.
Знак моей девочки – мой след, поэтому светится огнём, и от этого…
– …Тепло! – она искренне улыбается и тянется к моим губам с наивными глазами, полными восхищения и любви, – Спасибо.
– За такое спасибо не говорят.
– И всё же… спасибо, Винсент! – я целую её очень нежно. Сейчас я люблю её ещё больше, чем обычно, если это конечно возможно, меня просто переполняет чувство, и это не столько страсть, сколько… хочется делать безумные вещи во имя моей девочки, хочется, чтобы она всегда так улыбалась и смотрела на меня, – Мне так тепло… с таким крылышком я никогда не замёрзну! – закрывает глаза и утыкается мне в грудь.
Всего-то и надо было! Почему я раньше этого не сделал?
– Теперь всё. – улыбается с горечью и даже виновато.
– Что всё?
Но я знаю этот взгляд, она уйдёт от прямого ответа:
– Ты только никогда не сомневайся.
– В чём!?
– Что я люблю тебя, – осторожно касается крыла на моём сердце, – Видишь? Я люблю. Тебя.
Я не услышу больше ни слова конкретики, это я прекрасно понимаю, потому что моя девочка перешла на магическую волну, говоря загадками, которые всегда имеют слишком глубокий смысл, чтобы распознать его сразу. Позже я обязательно пойму, что она имела ввиду, но сейчас я просто всматриваюсь в её прекрасное лицо, а она делает тоже самое, и…
… У меня щемит сердце, будто всё это сейчас разрушится.
Кивает мом мыслям:
– Так и есть. Это конец.
Нет.
НЕТ!
– Лис…
– Прости. Прости, но это уже происходит. Мне жаль, Винсент.
А я стою и не могу пошевелиться, потому что в голове кое-что складывается в одну картинку, которую я не хотел видеть, ведь был ослеплён любовью.
Глава 47
– Риордан, не отходи от Алисы ни на шаг, отвечаешь своей жизнью за неё.
Блэквелл в этот же миг рассеялся в воздухе.