Он коварно захихикал:
– Возможно. Ещё можно попробовать незаметно вылить из твоего бокала что-нибудь мне на брюки и сурово сказать тебе «Какая ты неуклюжая! Это были мои любимые брюки!», а ты, переполненная чувством вины возьмёшь салфетку и… – он зловеще улыбнулся.
– Смотри, чтобы это было не что-то ледяное, а то твоя фантазия ударит по твоему самолюбию…
– Ну, знаешь… если ты будешь тщательно вытирать, то конфуза не будет!
Он улыбался и смотрел на меня так, что у меня закружилась голова от желания. Сразу захотелось действительно пролить на него что-нибудь, но мы всё ещё… не перешли с возбуждённых переглядок на что-то серьёзное. Не знаю почему! Ночью нам не дал уединиться и даже просто поспать Энди, который не унимался, а я… не могу свалить его на Линду.
– Грёбаный Дэн Рид! – выругалась я к семи утра и с психом телепортировалась в Пемберли-Беркли, который знала лишь по видению о будущем, но с лёгкостью нашла игрушку, которую Энди рассматривал пятью минутами позже так самозабвенно, что Винсент перестал ругаться.
– Как хорошо, что ты есть… – устало заговорил мой муж и лёг на диван, – Не думал, что с детьми настолько сложно!
– Стоп! Ты же настаивал на детях! Испугался?
– Алиса, я просто хочу спать! Адски! И эти крики… – он рыкнул, – Это пиздец!
Слов нет.
– Милый… – позвала я его, вкладываю всю ласку, – У Энди теперь есть твой кролик, а у тебя есть пара часов, чтобы немного поспать.
– А ты?
– А у меня есть два мужчины, которых я хочу видеть спящими, иначе ведь сорвусь на вас.
Он снял футболку и расправил одеяло, глядя на меня устало:
– Алиса… ты не ляжешь?
Что это!? Неужели признание в любви убило все искры в наших отношениях?
– Нет.
– Но… – он замолчал и посмотрел на меня исподлобья, – Это наша постель.
– Мы займёмся сексом, когда ты этого действительно захочешь, а не когда это будет «нужно». Не превращай нашу кровать в секс-обязаловку, это…
– …Убивает страсть, – улыбнулся он, – Ладно, отдохни.
Ага «отдохни». С ребёнком на руках офигенно отдыхается. Я знаю Эндрю, помню этот период его детства: вокруг него много грязной магии… не знаю является ли это кармой, перешедшей от биологического отца, знаю лишь, что его лекарство – Квинтэссенция.
А вот тут следует секрет магии кролика: внешне он такой нелепый, что отвлекает Эндрю из раза в раз, но спокойствие и сон ему даёт тот оранжевый сапфир, заряженный моей магией, что я в этот момент запихнула в его лиловый заячий нос.
– И эта последняя ночь, Энди, когда ты злишь папочку, понял? – поучительно буркнула я, кладя малыша в кроватку.
Моё видение было жутким, но есть несколько позитивных сторон того горя, что я пережила: я знаю мелочи, которые необходимы для воспитывая такого необычного ребёнка. И ещё… много вещей, которые я не забыла, ведь за пять лет многое произошло. С этими мыслями я начала заряжать ещё один кристалл, но уже тот, что требовал очень много сил.
Для Алекса, ведь он не заслужил того, что я видела в альтернативном будущем.
Потом я уснула. Проснувшись, Винсент перенёс меня из комнаты Эндрю на нашу кровать, а сам пошёл работать.
– Что ищешь? – намного позже спросил он, увидев, как я перетряхиваю свой халат в поисках заряженного бриллианта.
– Кристалл. Для Алекса.
– Его здесь нет, – сухо ответил он.
Вообще ведёт себя странно.
– А где он?
– В тайнике.
– Ты отдашь его мне? Надо отправить…
– Ты доверяешь магической почте эквивалент ядерного реактора. Не удивлюсь, если таким образом кто-то перехватил один из кристаллов, который ударил Тагри молнией. Глупо, Алиса.
Поучительный тон, надменное выражение лица и прочее, и прочее. Зашибись…
– Варианты какие? Моя телепортация в Ординарис вызовет у тебя очередной приступ ревности, разве нет? А Алексу сюда дорога почти всегда закрыта.
– Я подумаю над этим.
Он вышел, прошёл ещё три часа моих мысленных монологов, прерывая которые я координировала движение «омеги», с которой так хочу уже куда-то вырваться, потом новобранцы… потом экзамен для группы тех, кто уже научился кое-чему, перераспределение их в Форт Аманта и в северную Фисарию… это было бы скучно, если бы не оккупация моего мозга Винсентом.
– Что я тогда сделала не так? – безжизненно спросила я, нагнав его по пути от его кабинета в обеденный зал, снова поражаясь переменам в его настроении, – Ведь всё было… хорошо? Ну то есть шло к тому, что, наконец, у нас всё будет хорошо, Винсент!
– Просто… – он замолкает и смотрит на меня виновато, – Попасть в зависимость от тебя мне страшнее, чем что-либо другое. Я становлюсь слепым, плохо соображаю, пренебрегаю долгом. Вместо меня управлять Эклекеей никто не будет…