– Это я помню, мам! – снова показались белые зубы в озорной улыбке, – И Мордвин будет светиться миллионами огней на каждый новый год и в каждое 26 августа, да?
– Так и будет, милый. – улыбаюсь ему и целую в лоб, – И каждую грозу я жду вас под дождём, очень-очень сильно жду. И следи за сестрой… глупостей натворит.
– Точно натворит. – согласился он, – Наводнения точно ждать стоит!
Он плакал, как ребёнок. Взахлёб.
Я целовала его мокрые глаза, щёки. Как много лет назад, когда для этого я присаживалась на корточки.
А сейчас стаю на цыпочках и еле достаю.
– Ты мой сын. Всегда помни, ладно? Я – твоя мама, иначе быть не может.
Он кивнул и отступил в сторону, прислоняясь головой к холодной стене.
Ему очень больно, а будет ещё больнее. А потом он смирится и поймёт простую истину: любовь не проходит. Никогда. Он будет чувствовать нас с Винсентом, разговаривать с нами, будто мы живые – просто не сможет обнять. А я буду его окутывать облаком чистой магии, оберегая от бед, бестелесными губами целовать на ночь и отгонять кошмары.
Уже позже я села на ковёр перед креслом, где сидел Винсент, и положила голову ему на колени. Он не сразу заметил моё присутствие, но всё же положил руку мне на голову и виновато улыбнулся, глядя чёрными глазами:
– Прости, Квин… моя искорка.
В последнее время такое часто. Он мечется в той реальности, что рисует его мозг, и иногда думает, что он Ксандр, а я Квин. И магия всё чаще поглощает его, а вернуться с каждым разом всё сложнее – я знаю.
– За что ты извиняешься?
– Тебе ещё жить да жить, – начал он, – Справишься без меня?
Я ожидала этого разговора, и подготовилась. Я залезла к нему на руки, вцепившись руками и ногами, словно ребёнок, и дышала его запахом отчаянно:
– Что я без тебя? Одно крыло, – голос сорвался, – Всего одно крыло, милый, без тебя мне не летать.
Покровительственно обнял и целовал в волосы. Наши крылья – наши метки Вечности, они ведь и правда не созданы быть по отдельности, и я не представляю своей жизни без моего любимого и единственного мужчины, который заставляет меня летать, как людям и не снилось.
Мы вместе много лет, но я каждое утро просыпаюсь с мыслью, что мне мало. Нам не бывает скучно, всегда есть о чём поговорить, но самое ценное – молчать вместе и понимать, о чём думает мой любимый человек без слов и телепатии. Это истинная магия, она не в искрах и не в телекинезе, она между людьми: во взглядах, в ощущении друг друга, в детях, которые рождаются от такой любви, и в самом воздухе.
Мне в жизни очень повезло: я прожила большую её часть рядом с Гением. Многим не дано было даже пройти мимо, или удавалось, и они впредь помнили это ощущение, а я… я засыпала с ним и просыпалась, спорила, целовала, любила и обижалась, боготворила, сопротивлялась – всё это было ярко и неповторимо, но самое невероятно во всём мире то, что Он любил Меня. Гений во всём, такой сложный, непредсказуемый, и всё же, как бы сложно иногда мне ни было, я с трепетом вспоминаю каждую минуту рядом с этим человеком.
Он – мой мир, а наши дети – наша Вечность.
– Мы не может бросить детей вот так… – шепчет он мне хрипло, заглядывая в глаза растерянно и с тенью тоски.
– Они поймут.
– Лис, так нельзя! – хрипло шептал он, придя в себя окончательно, – Ты должна остаться. Ассоль ещё девчонка, ей всего 19.
– У неё есть семья, Винсент, наша семья. Они поймут, они знают, что такое наша с тобой связь. Ты – моя жизнь, я не оставлю тебя одного никогда, ты же помнишь, что я обещала.
– И что будет дальше? – она отстранил меня немного, чтобы заглянуть мне в глаза.
Мои изумруды. Мой неизменно статный, благородный и красивый мужчина. Его усталость отпечаталась на лице, и в последнее время он сильно осунулся, хотя все те годы, что мы вместе, я отдавала ему всю себя и столько любви, сколько могла. А могла я много.
– А дальше мы будем вместе просто уже иначе.
– И детей не бросим?
Сердце ёкнуло. Жуткая тревога парализует меня, как подумаю, что дети останутся одни, но иначе нельзя.
Хуже всего будет Эндрю. Мы уйдём и в его душе разрастётся пустота, которую заполнит необузданная сила. Пройдёт время, прежде, чем он поймёт – мы всегда с ним, несмотря ни на что. И тогда он пройдёт испытание силой, он справится. Но какой ценой?
За Селену и Ксандра волнуюсь меньше всех. У Селли есть семья. Замечательный муж Кайл Гринден и сын. Все они будут горевать, но разделят это между собой и всё будет хорошо.
Ксандр ударится во все тяжкие. Ветреный, как положено его стихии, он будет метаться, но разум, тем не менее, будет холоден. Он – самое сильное звено в нашей цепи, и дело не в уровне магии даже, а в остром цепком мышлении, в способности чувствовать других, но быть невнимательным к себе. Как Винсент. Жаль, что он сам пока не осознаёт своих способностей – он будет достойным правителем, возможно даже Великим.