– Винс, – осторожно позвал Риордан, – Почему ты не оставил себе охрану?
– А что бы изменилось? Они были бы мертвы, а я бы выжил.
– Но это уже не шутки. Седьмое покушение с тех пор, как… с момента трагедии в Арчере. Винс, седьмое! С твоей стороны халатно пренебрегать своей безопасностью…
– Не будь занудой… у меня были причины.
– И какие?
– Нашёл кое-что… – очень осторожно начал он, – Это кое-что я отправил в Мордвин со своей охраной, а сам остался, чтобы искать информацию и закончить зачистку. Я знал, что вулкан взорвётся, мне лишь нужно было кое в чём разобраться.
– И в чём?
– Что такое «Искупление».
– Разобрался?
– Нет.
– Заебись съездил! – усмехнулся Артемис, – Только зачем тебе это, Винс? Ничего изменить уже нельзя.
Но Винсент лишь зло усмехнулся:
– Можно ведь создать демона.
Это прозвучало противоестественно, и Артемис повернулся с испуганным видом:
– Вообще не смешно… ты же не серьёзно?
– Кто знает… есть призрачная надежда, что Искупление сможет оживить мёртвого также, как это произошло со мной. Проблема лишь в том, что к моменту моего воскрешения я был мёртв часов пять-шесть, а если срок больше… не знаю, чего ждать, – серьёзно рассуждал Винсент, – Ещё проблема: занавес закрыт, и попасть в Ординарис будет настоящим квестом. Нужно столько сил, что мне просто сложно представить!
– Винс… – позвал Артемис, – Ты хочешь вернуть её к жизни, создав нового демона?
– Да. – кивнул он, – Если она оживёт, то демон – не проблема. Когда силы вернуться к ней, то мы уничтожим его вместе так же как это было с Элайджей, только он был слишком силён.
– Это звучит, как будто ты сошёл с ума. Ну допустим, – кивнул Арти, – Почему попасть в Ординарис так сложно? Ты вызвал извержение спящего тысячи лет вулкана, а пробиться свозь завесу не должно быть так проблематично.
Герцог лишь отрицательно покачал головой и закатал обожженные брюки по колено, оголяя свои ноги сплошь в ожогах:
– Это очень плохо, – пробурчал он себе под нос.
– Ну да, мерзко выглядит, но ведь заживёт, ты же – Архимаг.
– Я ещё и помимо всего Элементаль-Саламандра, поэтому у меня не может быть ожогов. Это в принципе невозможно.
– Да ладно… ты же ходил по колено в лаве…
– И поскольку это моя стихия, мне должно было быть комфортно и безболезненно, однако как видишь, всё не так.
– И что бы это значило?
– Что магия умирает.
Глава
21
Scarlett Johansson – No one knows I'm gone
Lana Del Rey – Dark Paradise
Алиса Лисовская, 1996 год.
Елена Лисовская пришла из магазина с тяжёлым пакетом. Зайдя домой, она лишний раз удивилась тишине, которой окутало тесную квартирку.
– Лисёнок, ты почему маму не встречаешь? – спокойно позвала молодая женщина, опасаясь, что дочка спит и это может её разбудить.
Послышался шорох из кухни и Елена пошла осторожно на звук, а потом замерла в проходе от страха: дочь стояла у кухонной плиты, как видимо включенной, но рычаги переключения конфорок были закрыты силуэтом девочки, поэтому точно было сказать сложно. Маленькая Алиса стояла, увлечённо смотря на плиту, и медленно клала, а потом убирала ладони с конфорок.
– Господи! – не выдержала мать, кинувшись к дочке, хотя уверенности во включённой плите не было, но зрелище всё равно было жутким, – Доча, ну что ж ты так маму пугаешь?
Елена взяла дочь за кисти и развернула ладони к себе, чтобы убедиться в отсутствии ожога, и его, как она и надеялась, не было. Женщина улыбнулась и выдохнула, с обвинением смотря на дочку, которая была очень сосредоточена и увлечена своими странными экспериментами.
– Ты испугалась? – спросила Алиса, искренне удивляясь, – Мам, я не хотела тебя пугать, прости, пожалуйста!
– Ты же знаешь: хочешь поиграть с огнём – играй, но под моим пристальным вниманием. Меня ведь не было дома, а если бы что-то случилось?
– А что могло случиться? Пожар?
– Ох, глупенькая моя… – Елена прижала маленькие ладошки дочки к своей щеке и расслабилась, что они естественной температуры (даже немного холодноваты), – А если бы ты обожглась?
Девочка посмотрела на мать так, как будто та пошутила или сказала глупость, но больше ничего не говорила. Они с мамой накрыли на стол, чтобы выпить чая с пирогами, и Алиса уже села, но Елена вдруг замерла у плитки, понимая, что те конфорки, с которыми играла дочь, всё же включены. Она нахмурилась и коснулась пальцем поверхности, на которую девочка клала руку без страха, и вдруг сильно обожглась: