— Врёшь и не краснеешь…
— …Ты игнорируешь официальные встречи, хотя их любишь, стала очень… — она загибала пальцы, перечисляя, — …Эмоциональной. Прибавь ещё ту книгу, что ты читаешь, и завершим всё тем, что в комнате помимо нас двоих есть кто-то ещё, — она говорила очень спокойно и дружелюбно, жестикулируя плавно, как это следовало с психически-неуравновешенными людьми. Подействовало как надо, и Катрина немного успокоилась, но потом сделала шаг назад, чуть пятясь от слишком близкого контакта с Алисой. — Катрина, я очень рада за вас с Артемисом. Если ты боишься, что я буду тебе что-то советовать или… что там ещё может родиться в твоей ревнивой голове — то нет, я не стану вторгаться в твоё материнство. Я просто заранее очень люблю вашего ребенка.
Катрина ощетинилась и прикрыла руками живот агрессивно глядя на Герцогиню. В её глазах появилась влага, а голос начал срываться на крик:
— Ты не имеешь право любить его! Это из-за тебя у меня был выкидыш, из-за тебя я потеряла нашего первенца! — рычала она, но Алиса не смела отвечать агрессией, ведь понимала какое горе испытала Катрина. — Артемис из-за тебя стал таким сильным магом…
— Кэт, это сложно понять, но ты зря грешишь на магию…
— Зря!? Да то, что сейчас у нас что-то получилось — чудо! Маги второго уровня если и оставляют потомство, то в единичном экземпляре, а мы хотели большую семью!
— Уверяю…
— Не смей! И не приближайся ко мне и к моему ребенку!
Алиса не была злой, совсем не таила воинственность, хотя всегда становилась хищной при внешнем раздражении, но Катрина задела её за живое, и чувство вины заструилось по жилам:
— Кэт, — начала она безжизненно. — Однажды я помогла выносить одного очень сложного ребенка. Его отец был куда сильнее и безнадёжней Арти, а мать… мать была обычной, не очень сильной в плане магии, и к тому же… шлюхой. И даже несмотря на заражение матери на позднем сроке, ребенок родился здоровым и очень крепким, поверь я знаю способ препятствовать конфликту магии, из-за которого вам было так сложно зачать ребенка.
— Просто уйди отсюда! — велела Катрина, присаживаясь за чтение слишком демонстративно. — Не хочу из-за тебя потерять ещё одного ребенка. Я этого не переживу!!!
И Алиса смиренно попятилась к выходу, коря себя за вмешательство в магию Артемиса.
— Прости… — тихо сказала она уже стоя в дверном проёме. — За всё прости, Катрина. Мне ужасно жаль…
Она извинялась, хотя на деле было не за что, но Катрина была уверенна в обратном, коря за всё именно Алису. Избранница Артемиса не была злой или глупой, просто проецировала все свои проблемы на несокрушимый в глазах мужа авторитет, который он видел в своей любимой Алисе. «Арти и Али» были друг для друга семьёй, кровью и душой, они общались на одной волне и, что самое жуткое было для Катрины — чувствовали друг друга на расстоянии.
— Кэтти, любимая! — раздался уставший голос через полтора часа после ухода Алисы. Артемис шёл уставший, но чисто одетый. Он нагнулся и поцеловал жену в щёку. — Ты почему такая злющая? И щёки солёные… ревела? Я же говорил тебе держать нос по ветру, а не воображать себя парковым фонтаном.
— Не сдержалась, — буркнула она в ответ. — Ты только приехал. Опять уезжаешь?
— У Блэквелла пьянка, прости! — улыбнулся он лукаво. — Не могу такое пропустить.
— Прикрываешься пьянкой, чтобы пообниматься со своей «Али»?
— Не говори глупостей. Али с детьми уехала, а Винсент решил отдохнуть… ну то есть не от Алисы, Селли и Энди, а просто… короче пьянка. Как раньше!
— То есть ты не увидишься с Алисой? Обещаешь?
Артемис сурово посмотрел на жену и нагнулся над ней, чтобы быть с ней на одном уровне:
— Опять? Ещё раз повторяю: Алиса — моя семья. Я никогда её не брошу, никогда, слышишь? Не нравится — надо было думать до свадьбы, а не истерить после.
— Когда я приняла твоё предложение, Алисы в твоей жизни уже не было.
— Кэт, завязывай! Нас венчала Алиса! И она была живой частью моей жизни на тот момент!
— Да лучше б она сдохла! — ляпнула Катрина и закусила губу. В тот же момент над ней замахнулась тяжёлая рука мужа, но на полпути замерла в воздухе, хоть и не без труда.
От Артемиса буквально веяло гневом, его трясло, а в глазах была такая жуткая злость, что Катрина вжалась в кресло.
— Не будь ты беременной, я бы ударил.
— И потом бы пожалел и пришёл извиняться.
— Не пришёл бы, — он резко встал и пошёл к выходу. — Да что с тобой? Ты… ты ведёшь себя как та гнилая аристократия Сакраля, с которой я борюсь. Они, эти закостенелые пустые люди, только делают вид, а внутри плесень да гнильца. Ничего не добились, лишь раздувая свою значимость.