События разворачивались слишком быстро. Звон битых стёкол и треск оконных рам возвестили о начале облавы. В ноздри Блэквеллу врезался острый запах тех трав, которые были безопасны для всех, кроме его жены. Он быстро и бесшумно двинулся к чёрному входу, где уже сгущались шаги нарушителей спокойствия, которые выжидали, когда травы подействуют на Алису, но по счастливой случайности её в эту минуту в поместье оказалась не она, а её муж. А он не стал больше ждать и сокрушительным пинком выбил дверь, заставая врасплох нежданных гостей.
Бой закрутился неравный — Герцог был слаб, но оставался при этом самым грозным противником в обоих мирах, а против выступали обученные, но не самые проворные наёмники, одетые в бардовые головные уборы. Внезапно прямо между ребер Блэквелла вошёл нож, затем снова и снова. Дальше целая череда ударов под дых, к чему он подготовиться не успел и вот он уже осел на пол, отплёвывая кровь.
Он отчаянно рассмеялся, услышав сверху жалобный крик:
— Па! — Селена была на гране слёз, — Па!
Это заставило отца встать и с рёвом кинуться на противников, подбирающихся к лестнице на второй этаж. Со спины зашли ещё несколько воинов, но тут же на лестницу вбежала Ирэн, вооружённая не слишком внушительным мечом, больше похожим на игрушечный. Только вот дралась она не по-детски, а на смерть с яростью в глазах, защищая неродных детей, как своих. Блэквелл с удивлением отметил, что Ирэн сильнее, чем кажется, хотя технике в её самообороне совсем не наблюдалось, зато был главный победоносный фактор — та самая ярость, отдающая холодным блеском в голубых глазах.
Она сдерживала натиск, но начала отступать, когда сил стало мало. Блэквелл пытался к ней прорваться, но раны мешали нормальному бою. Пелена слабости застилала глаза, а он боролся и с ней, и с врагом.
— Па-а-а-а-а! — истерично завизжала Селена, срывая горло — её схватили, — Папа!
Девочку несли в покрывале, следом Эндрю, который был без сознания. У Блэквелла ёкнуло сердце, но страшные подозрения ушли, когда на устах мальчика промелькнула улыбка — он просто спал магическим сном.
Миг и хрупкая Ирэн кубарем полетела с лестницы, тяжело ударяясь о ступеньки. Ушибов и даже переломов избежать в её случае казалось невозможно, чему свидетельствовал пронзительный крик от боли.
Маленьких Блэквеллов стремительно уносили, но Винсент не мог этого позволить. Опираясь на локти, он полз по усыпанному осколками полу за детьми. Селена отчаянно стискивала в объятиях носочного кролика, будто последнюю надежду. Кролик был не прост, и Герцог это помнил, и появление этой игрушки так вовремя стало судьбоносным и спасительным.
— Селли, используй магию, детка. Твою родную — Землю.
Немногословная малышка была в ступоре, но голос отца навязчивыми спокойными приказами заставлял действовать. Благо, что дети не склонны думать слишком много, поэтому Селена не сомневалась в своих силах, которых было ещё совсем мало к двум годам жизни. Но был кролик — непростой, а с кристаллом в носу, и он усиливал магию дочери. В окна со скрипом и треском прорвались корни деревьев, скручивая противника и оберегая девочку, которая испуганно смотрела на отца, а он не отводил от неё глаз, нарочито успокаивая взглядом. Внутри Блэквелла по капелькам уходили последние силы, только опасность ещё не ушла, поэтому обморок он позволить себе не мог.
— Селена, Энди тоже нужна помощь. — тихо сказал он, — Смотри на меня, дочка, я здесь.
Маленькая Герцогиня, поджала губки и кивнула, на что природа откликнулась, хлесткая похитителей Эндрю без жалости. Мальчик выпал из рук наёмников, но мягко приземлился в заботливые путы-корни.
Ещё усилие. Затем ещё. На автомате, неосознанно и так тягуче невыносимо. Блэквелл упал на колени в отдышке, прижимая дочь к себе. Потянулся к Эндрю, но тут внезапно в глазах потемнело. За секунду до этого была острая боль в затылке и женский крик — видимо Ирэн пыталась воспрепятствовать чему-то, но чему?
Прошло несколько минут, или может часов, прежде чем свет ударил в глаза. Скуление в ушах навязчиво раздражало мозг, который напрочь отказывался функционировать.
— Блэквелл, ну очнись же ты! — умоляла бывшая жена.
Он резко сел сквозь муки боли.