Она насупила нос:
— Немного.
— Странно слышать это от северянки. Сейчас же лето!
— Я мёрзну изнутри. С каждым годом всё сильнее, — тихо и смущённо сказала она, — С каждым разочарованием в людях, тепло покидает меня вместе с надеждой.
Он без вопросов взял её за ладони и прижал к своей горячей груди, отчего Квин напряглась:
— Ну вот… — хмыкнул он, — Опять кошачьи повадки! Я ведь не кусаюсь! — он был сильнее кратно и без труда прижал Квин к себе, но она почему-то не почувствовала опасности, и послушно прижалась к горячему телу такого манящего мужчины, пропахшего костром.
А он не делал ничего запрещённого, просто грел. Не было в этом претензий и упрёков, не было и расчёта, что было удивительно для девушки, кровь которой в это время всё же забурлила, отзываясь на импульсы молодого тела.
— Котёнок, — улыбнулся Ксандр, — Замёрзший брошенный котёнок на краю света. Среди хищных тварей и одиночества. — он вдруг перестал казаться таким весёлым и померк, — Сколько же ты пережила, прежде чем я пришёл?
Он не ожидал ответа, зная молчаливость своей странной знакомой, но ещё меньше ожидал, что всего одним вздрагиванием её плеч, она выдаст такую бездну горя, которую скрывала в недрах своей души. Всхлип и мелкая дрожь — секундная слабость, и в следующий миг Квин взяла себя в руки, прячась за невозмутимостью, очевидно напускной.
Она грелась в объятьях Ксандра не больше четверти минуты, а потом отпрянула не резко, а предупредительно, но всё же так, чтобы показать свою независимость. Она отступила назад и наклонила голову вбок, прищурив внимательные задумчивые глаза, которые, как показалось Ксандру, были более влажными, чем обычно:
— Если доживём до зимы, то я покажу тебе северное сияние. — хрипло сказала она, — Видел когда-нибудь что-то подобное?
— Нет, никогда! Даже сложно представить, что это!
— Это игра света. — улыбнулась она, — Летом север — край грозовых облаков, а зимой — ночного света.
— И то и другое — свет. Наверно это из-за той силы, что таится здесь?
— Возможно, — Квин медленно двинулась к дому, — Небо светится, когда солнце скучает по грозе, а она так красит всё вокруг, чтобы порадовать своего покровителя.
— Солнце скучает по грозе? — удивлённо переспросил Ксандр, сдерживая смех, — Это местная легенда?
— Нет, — улыбнулась она, — Так я думаю. По грозе же должен кто-то скучать? Вот я и подумала, что это может быть солнце! — она почему-то покраснела, — Девичьи фантазии.
— Уверен, что по грозе много кто скучает.
Квин надменно хмыкнула:
— Увы.
— А ты? Скучаешь?
Это развеселило девушку ещё больше, так, что она раскатисто засмеялась:
— Я!? Скучать по грозе? За столько лет пребывания наедине с клокочущим небом, она достало меня до глубины души! Это как постоянно смотреть на идеальную гладь в воде!
Ксандр нахмурился, не поспевая за мыслями Квин:
— Это странное сравнение, я не очень его понял. В любом случае, я люблю грозу.
Он шёл дальше, но Квин замерла на месте и смотрела на уходящего мужчину удивлённо, повторяя в мыслях его слова.
Наши дни.
Не находил себе места. Порывался кинуться в бой, хоть сил осталось так мало, а новые, как назло копиться не хотели. Да и столицу не бросишь — дел, как назло, увеличилось кратно.
— Мир будто с ума сошёл… — прошептал он сразу по возвращению, увидев целую очередь, ждущую встречи с Сувереном.
Франческо дирижировал слугами, потому удалось хоть как-то справиться с натиском. На сон времени не было, да и уснуть никак без Алисы не выходило — тревога душила. Без конца проверял ход карманных часов, подаренных когда-то женой. Они исправно шли, а это значило, что Леди Блэквелл жива. Так или иначе.
— Винс, я сгоняю туда вместо тебя. Одна нога здесь, а другая там! Не волнуйся! — Артемис похлопал Блэквелла по плечу и был таков.
И в эти, освободившиеся пару часов, можно было отдохнуть и черпнуть магии у Мордвина.
— Селли… — подскочил в кресле Винсент, задремав. Но Франческо и тут сориентировался, и опередил распоряжение Герцога, неся на руках сонную малышку Селену.
А Блэквелл не спускал её с рук.
Даже когда через три часа Лесли занёс бездыханного Артемиса, поливая коридоры Мордвина кровью.
Всё было как в тумане. По монотонному распоряжению Блэквелла, охрана столицы утроилась. Дрейк и вся «Омега» при полной боевой готовности ждали приказов, но Герцог медлил.