И этот придурок же любит её до дрожи. Обожает, боготворит настолько, что ссорится с женой. Неделю назад Лис даже приняла роды Катрины и первая взяла на руки Изабель.
— Очень надеюсь, что это история не наполнена Марком Корфом, Алексом Вуарно и прочими любовниками, — ворчу я в ответ.
— Нет, был ты один. Как и сейчас. — карабкается на меня и в итоге лежу ею осёдланный. Ну и зачем она будет моё желание? — А знаешь, что?
— Кажется знаю. — зловеще улыбаюсь и прижимаю её бёдра к себе сильнее — чтобы ощутить членом её горячее тело и дать почувствовать себя. Стояк уже ломит себе путь сквозь штаны в жажде пуститься во все тяжкие. Алиса будет кричать, вырываться, соскальзывать, содрогаться, а я нагонять и трахать снова и снова. Влажная и горячая плоть сожмёт меня, и я забуду своё имя.
Из фантазий меня вырывает суровый взгляд:
— Винсент, ты о чём думаешь? У нас дел тьма.
Ну да. Даже и не знаю хватит ли жизни всё разгрести.
Разве это важно?
А потом она и правда кричала, вырывалась, содрогалась. Я забыл своё имя — да, но она напомнила, крича его как молитву на пике удовольствия.
Растрёпанная и абсолютно голая, усеянная испариной пота смотрит дикими глазами. А я снова наступаю — я хочу заняться любовью. Мне мало.
— Не убегай. — рычу похотливо.
— Эй, ну хватит.
— Не хватит, — ещё наглее, обозначая, что скрываться бесполезно — всё равно доберусь.
— Я тебе дам, если… — воодушевляющее начало! Интересно, что она придумала? Жду, — Сыграешь мне?
Что?
Прикрываясь платьем бежит босиком за гитарой, которая пылится в каком-то богом забытом углу.
У меня пальцы одеревенели. Вряд ли смогу что-то внятное сыграть. Но стряхиваю с инструмента годовалый слой пыли и быстро подстраиваю струны. Нет, пальцы помнят.
Лицо моей искорки сияет от восхищения. Внутри меня разливается тепло от её реакции, и я даже захотел спеть — тихо мурчал ей слова о любви, положенные на музыку. Боже, что эта женщина со мной творит? Ни за что бы не подумал, что буду таким сентиментальным… со стороны наверно смешно смотрюсь. Но Алиса улыбается и мило складывает ладони вместе и тянет к губам, забывая, что нужно держать платье. Ткань падает и мои пальцы слетают со струн.
Ну всё, теперь не убежишь! Наваливаюсь сверху и завладеваю её губами вновь.
Хохочет. Прикрывается руками — тщетно. Го-ла-я. И это дивное зрелище, просто совершенное. Уже позже на чуть поцарапанной от моей щетины щеке сперма, ещё в волосах, на животе и течёт по бедру, минуя мои засосы — идеально. Меня клонит в сон, а надо работать.
Заставила вернуться к делам, хотя сил теперь нет. Неумелые бессвязные отчёты Риордана вызывают у меня истеричный смех, а Алиса старается сохранять серьёзность. Смотрит на меня, пока я закатываюсь от хохота. Как дурак.
— Винсент.
Оборачиваюсь. Какая же она красивая! Сказочная моя искорка с неба.
— Знаю. — шепчу в ответ и тянусь к губам, — Ты меня любишь.
Можно не произносить вслух эти слова, но они наполняют всё вокруг. Как сейчас — сквозь витражи вечернее небо сходит с ума от нашей любви. Да, сейчас время смерти Солнца, но в эти моменты небеса охвачены северным сиянием.
Никогда раньше не понимал, что это Квинтэссенция. Она бликами играет на небе, переливается, рисует, даже порой бушует, но так красиво! Невероятно! Это встречный подарок моей искорки в дни, когда мне тяжелее всего — так она даёт мне надежду и бережёт меня.
— Откуда знаешь? — спрашивает смущённо.
Откуда? Чувствую.
Во сне и наяву, где бы ни был — чувствую, что Алиса любит меня. Да так, что дыхание перехватывает. Так, что я не верю в своё счастье.
А в это время в далёком крае близ вулкана Моро слепой Уолтер перебирал пыльные страницы ветхой книги. Чуткие до сверхъестественности пальцы позволяли наощупь распознавать буквы древнего сакрита, который мало кто знал в совершенстве. Но Граф Дум мог без запинки говорить на забытом богом языке и читать на нём даже кончиками пальцев.
Улыбка проскользнула на его лице и Ирэн тут же дёрнулась навстречу возбуждённо:
— Ну что? Есть?
— Да.
Дэниэл Рид недовольно фыркнул, вспоминая количество незначительных находок, которые раздражали его изо дня в день.
— И что там? — надменно спросил он, — Очередная бредовая летопись о всякой древней бытовухе?
— Отнюдь. — Уолтер был раздражающе немногословен, но все видели, что он просто увлёкся, шаря руками под книгой.
Сделав шаг ближе, Дэн вызвался на помощь и тут же перехватил инициативу слепца, разбирая находки. Глаза полезли из орбит, когда в ларце завиднелись сушёные травы — те самые, что отравляли Алису, кристаллы, орудия пыток и ветхие лоскутки былого девичьего платья, любовно завёрнутого в другую ткань.