Я подняла бровь.
— Костя, — начала я медленно, — там, где ты учился манипулировать, я преподавала. И если ты рассчитываешь, что я буду «лицом компании» вместо Олега Анатольевича, то ты сильно заблуждаешься. Как, кстати, и он, если рассчитывал на это же самое. Моё место — за кулисами, а не на сцене. Но ты в одном прав — чем ближе сделки, тем сильнее будет слетаться воронье. Чем мы меньше будем давать информации — тем сильнее шакалы будут рыть, ища сенсацию. И ведь нароют, твари.
Латыпов нервно сглотнул, осознавая, что попытка манипуляции с треском провалилась. Он снова переступил с ноги на ногу, избегая моего взгляда.
— Ну… да, — пробормотал он, всё ещё пытаясь оправдаться. — Но мы должны как-то контролировать поток информации. Если мы не дадим им хоть что-то, они и правда начнут копать глубже. А шеф… — он замялся, словно не зная, как подобрать слова, — шеф не любит, когда его трогают. Если мы не возьмём ситуацию под контроль, она может выйти нам боком.
Я медленно поднялась со своего места и подошла к окну, глядя на улицу. Слова Латыпова были, конечно, правдой. Чем дольше мы будем молчать, тем больше слухов и сплетен начнут распространяться в прессе.
— Ты не понял самого главного, Костя, — медленно произнесла я, не оборачиваясь. — Мы дадим им информацию. Но мы будем диктовать условия. Не позволим им рыть там, где им не положено.
Я повернулась к нему, и он встретил мой взгляд с осторожным интересом.
— Подготовь список СМИ и тем, которые они хотят обсудить. Я сама посмотрю, что из этого можно использовать, а что нет. Но запомни одно: ни один журналист не получит интервью с Олегом Анатольевичем, пока я не буду уверена, что это сыграет нам на руку. Понимаешь?
Константин неуверенно кивнул.
— Дай мне еще неделю, Костя, — попросила я. — Подержи их еще неделю на привязи. Дай стандартные пресс релизы, пообщайся с коллегами сам. И еще, — я помассировала переносицу, — пришли ко мне нашего штатного фотографа и стилиста.
— Ээээ… проблемочка, Оливия Германовна. Понимаете, когда нам нужен был фотограф — мы брали человека на договор. А стилист….
— Стилист, — вздохнула я, понимая, к чему всё идёт, — это тоже «человек на договор», да?
Константин виновато развёл руками:
— В точку. Штатного стилиста у нас нет, мы всё делали через аутсорсинг.
Я потерла виски, чувствуя, как голова начинает слегка пульсировать от напряжения. Но в глубине души вдруг почувствовала и радость, и страх.
Эх, Марик, Марик! Ну никак мне без тебя, дорогой!
— Ладно, Костя, будет у вас стилист и фотограф в одном лице!
— Когда? — Константин даже подпрыгнул.
— Надеюсь, что завтра. Если я сегодня выживу после разговора с ним…. Иди, Костя…. Завтра утром список СМИ и тем с тебя. И краткая характеристика на самых лояльных к нам журналистов. Да сам не таскайся, пришли все на почту. Если будут вопросы — я тебя дерну. А сейчас будь другом, исчезни с глаз моих.
Костя мигом скрылся из кабинета. Я бросила быстрый взгляд на настенные часы — стрелки показывали почти девять вечера.
Тихо брякнул внутренний чат компании: пришло сообщение от Володи с поднятыми вверх пальцами. Я выдохнула — значит центр прошел проверку и у службы безопасности. Не то, чтобы я ожидала проблем, но все таки….
Тихий стук в двери снова заставил поднять голову. Где-то что-то внутри меня на секунду сжалось. Я весь день боялась, что ко мне придет Олег, совершенно не зная, как теперь смотреть на него. То, что произошло утром, как бы я не старалась убедить себя в обратном, зацепило сильнее, чем нужно.
К счастью в кабинет прошмыгнула Диана.
— Может вам чаю приготовить, Оливия Германовна?
Я почувствовала, как невидимое напряжение отпустило моё тело, в то же время чувствуя легкое разочарование.
— Да, Диана, спасибо, чай был бы кстати, — ответила я, мягко выдыхая.
Диана молча кивнула и поспешила в приемную. Я осталась одна, вновь обратив внимание на накопившиеся документы. Но даже работа не могла заглушить тех мыслей и чувств, что бурлили внутри меня с утра.
Секунду спустя чай уже был на столе, аромат согревал своим теплом, но внутренний холод никак не уходил.
— Спасибо, Диана, — сказала я, обнимая кружку ладонями, пытаясь поймать хоть немного тепла.
— Мне кажется, Оливия Германовна, он в вас влюбился, — вдруг сказала она, мило покраснев.
Я едва не выронила чашку, чувствуя, как лицо, шею и даже уши заливает удушливой волной жара.
— Что?
— Константин Валерьевич. Он так смотрит на вас! И восхищается вами!