— Убери еще вот это, — он подал тяжелый дырокол. — На всякий случай.
— Ага, спасибо. Я хочу познакомить вас с нашим фотографом и стилистом, — на одном дыхании выпалила я, воочию наблюдая, как леденеют глаза Олега.
— Послезавтра, один черт, вас увидят все, — быстро, быстрее чем зверь начал бы рычать проговорила я, — так лучше быть к этому готовым! И только на своих условиях!
Олег слегка прищурился, не сводя с меня взгляда.
— Ты ведь знаешь, что я ненавижу это всё… — его голос был почти шёпотом, но в нём звучала угроза.
— Я знаю, — быстро перебила его, прежде, чем он заведет себя. — Но это необходимость. Сенатор… — напомнила я, помахав рукой.
— Хорошо. Чем тебе не нравится моя одежда?
— Вы собираетесь идти на благотворительный бал, посвященный проблеме домашнего насилия в костюме от Армани и в запонках, которые стоят как три моих зарплаты? Серьезно?
Олег замер, его лицо оставалось непроницаемым, но я видела, как уголки губ едва заметно дёрнулись.
— А что ты предлагаешь, Оливия? — спросил он, прищурившись. — Явиться в спортивном костюме и кедах? Может, добавить кепку?
— Нет, — сдержанно ответила я. — Я предлагаю не выпячивать своё состояние, а быть ближе к теме вечера. Люди будут ждать от вас не роскоши, а понимания, искренности. Они хотят видеть в вас человека, который понимает их проблемы, а не бизнесмена, сверкающего бриллиантами.
Олег откинулся на спинку кресла, словно взвешивая мои слова.
— Ладно, ты у нас специалист, — махнул он рукой. — Зови своего мастера, Маргарита!
Я едва заметно перевела дыхание и потянулась забрать фотографии, все еще лежавшие на столе.
— Оставь, — он внезапно закрыл их рукой. — Я позже выберу.
Его жест застал меня врасплох, но я старалась не показать этого. Оставив фотографии на столе, я снова выпрямилась и кивнула.
Олег посмотрел на меня долго и внимательно, словно оценивая каждое движение, каждый жест.
— Ты действительно думаешь, что всё это изменит что-то, Оливия? — его голос был странно тихим. — Что костюм или фотографии смогут заставить их увидеть меня иначе?
Я встретила его взгляд и почувствовала, как ледяной холод его глаз буквально пронзил меня.
— Нет, — честно ответила я. — Но они помогут увидеть в вас человека.
Марик смирно ждал в моем кабинете.
— Пошли, смертничек, — ухмыльнулась я.
— О, значит свершилось, сейчас я увижу нашего Франкенштейна?
— Маарик, — простонала я. — Давай без этого мультипликационного юмора, умоляю тебя. Я тебя позвала не состязаться в остроумии, а помочь.
— Я тебе сразу паранджу предложил, но ты отказалась.
— Марик, — я закатила глаза, — если бы я пошла по твоему совету, наша компания точно бы оказалась на всех первых полосах. Так что, пожалуйста, держи свои шуточки при себе.
— Мои шуточки, дорогая, всегда при мне. Я же не хочу, чтобы их мне оторвали. Ладно-ладно, — сказал он уже более серьёзно. — Без остроумия так без остроумия. Будем творить чудеса с тем, что есть. Но, Лив, ты понимаешь, что даже я не смогу стереть… ну, всё, что…
— Понимаю, — быстро перебила я, пытаясь избежать обсуждения шрамов. — Но ты сделаешь всё, чтобы он выглядел… более презентабельно, что ли?
Мы зашли в кабинет Олега, и я почувствовала себя сильно не в своей тарелке. Олег разложил мои фото перед собой и внимательно их рассматривал.
Он поднял глаза на нас, когда мы вошли, и его взгляд был холоден и проницателен, как будто он видел насквозь каждое наше намерение.
— Это и есть ваш фотограф? — спокойно спросил он, убирая фотографии в сторону. — Тот, который любит свою модель так, что смог передать ее непростой характер?
Марик, как всегда, не остался без ответа, слегка приподняв бровь.
— Живой и в цвете, — сказал он с лёгкой усмешкой. — И да, Лив в моем списке любимых людей — единственная женщина, для которой я сделал исключение.
Я похолодела, опасаясь реакции Королева на такое откровенное признание. Однако напротив, тот казалось бы немного расслабился.
— Единственная женщина, говоришь? — его голос прозвучал спокойнее, чем я ожидала.
— Для вас, Олег Анатольевич, я тоже готов сделать исключение. Только вы обещайте, что будете со мной чуть менее суровы, чем с Лив, — пропел мой друг.
Что ты творишь, сволочь??? — хотелось заорать мне.
— Уже нажаловалась?
— О нет, — Марик внимательно и бегло осматривал своего клиента со всех сторон, — Лив, знаете ли, никогда не жалуется. Даже когда ее жизнь бьет ключом. Гаечным и по голове. Поднимитесь, пожалуйста.