О чудо! Олег встал безо всяких возражений.
— Так так…. — пробормотал Марик под нос, — можно руки?
И снова чудо — Олег молча протянул ему ладони.
— И с чего ты взял, что я к ней суров? — казалось Олега забавляет вся эта ситуация.
— О… она запрещает мне злословить при вас. А я не могу не злословить… это моя натура.
— Так, значит, ты её защитник от моих суровостей? — спросил Олег, слегка прищурив глаза.
— Конечно, — Марик, как всегда, не упустил возможность пошутить, — не могу же я позволить своей любимой девочке страдать! Да и потом, если она будет нервничать, у неё появятся морщины, а это прямой ущерб моей репутации.
Я увидела, как уголки губ Олега дёрнулись в слабой усмешке. Однако, как ни крути, Марик умело вёл свою игру, не давая Олегу полностью взять ситуацию под контроль.
— Ладно, хватит шуток, — продолжил Марик уже более серьёзным тоном. — Для благотворительного вечера я предлагаю вам что-то более сдержанное. Без лишнего блеска, но с характером. Должно быть ощущение, что вы приехали, чтобы поддержать, а не блестеть. Лив, завтра мне нужен будет водитель и твоя карточка. В субботу продолжим, Олег Анатольевич, — пропел мой друг-юморист, собираясь убраться из кабинета.
— Стоять! — велел Олег, таким тоном, что Марик вытянулся по струнке. — Возьми утром мою карточку. Пин код запишу тебе на бумажке. Про чеки не забудь.
— Оооо, чеки — это мое все, — Марик улыбнулся Королеву, хорошо хоть воздушный поцелуй не послал и вышел, снова оставляя нас наедине.
Олег посмотрел на меня, качая головой.
— Он действительно тебя очень любит, — заметил он.
— Да, но это не мешает мне иногда хотеть оторвать ему его голову.
— Испугалась, что голову ему оторву я?
— С ним это было бы непросто, — ответила я, стараясь сохранять легкий тон. — Марик умеет уворачиваться.
Олег внимательно посмотрел на меня, его глаза блеснули хищным огоньком.
— Если бы я хотел оторвать ему голову, — тихо проговорил он, — он бы не успел увернуться.
Этот ответ прозвучал столь спокойно и хладнокровно, что я едва не вздрогнула.
13
Марика я увидела лишь в пятницу поздно вечером, когда несколько молодых, накаченных мальчиков притащили в мой кабинет стойку с костюмами.
— Марик, ты что творишь?
— Птичка моя, успокойся. Завтра у нас сложный день, вечером тебе масочку на мордочку положу, бровки подправлю, ножки пощипаю, массажик сделаю — станешь как новенькая.
— Ты что у меня собрался ночевать, охломон?
— Милая моя, а утром кто меня сюда повезет нашего крокодила Гену человеком делать? А кто тебе песенку на ночь споет, вина в бокальчик подольет? Ты ж так трясешься, что скоро здание развалишь.
— Олив, у нас проблема! — в кабинет влетел Латыпов.
— Да что еще?
— Три федеральных издания запрашивают интервью.
— А проблема-то в чем, собственно? Ну дай им пресс-релиз.
— Им мало!
— Пусть ждут понедельника.
— Оливия Германовна, — из приемной послышался слабый писк Дианы, — а куда стойку с платьями девать?
— Какую еще…. Марик! Я тебя убью!
— Платье, Лив, нужно выбрать сегодня, нам с тобой еще ноготочки к нему подбирать!
— Оливия Германовна, отдел кадров так и не представил нам финансовый отчет….
— ТИХО! — рявкнула я. — Так, Марик, вон там в углу диван. Садишься, ждешь меня, светишь мордой и молчишь. Костя, всех журналистов отсылай до понедельника, выбери пару-тройку человек, кто будет дежурить в воскресенье. Завтра я тебе набросаю материал на всякий случай. Канцелярия, кадры, хозотдел — все вопросы — до понедельника. Платья заносите сюда! Все? Еще вопросы? Тогда все хором, кроме Марика, покиньте мой кабинет.
После моего рявка в кабинете воцарилась тишина. Латыпов с приподнятыми бровями, едва сдерживая улыбку, первым покинул помещение, за ним, тихо перешептываясь, ушла Диана и бухгалтер. Мальчики, притащившие стойку с платьями, исчезли, будто их и не было.
— Ого, Олив, — ухмыльнулся Марик, развалившись на диване. — Вот так командовать — я бы на твоём месте уже сгорел от нервов.
Я подошла к стойке, устало опустив плечи, и начала осматривать платья.
— Ты правда собираешься остаться здесь и до утра докапываться до каждого сантиметра ткани? — спросила я, проводя пальцами по одному из платьев.
— Конечно, моя дорогая. Ты же знаешь, что я не упущу хоть малейшей возможности побесить тебя, — весело ответил Марик.