— Доброе утро, — произнесла я, устраиваясь напротив него за столом. Олег поднял глаза, и на его лице тоже промелькнула легкая улыбка.
— Утро уже прошло, — ответил он спокойно. — Но я рад, что ты решила присоединиться к завтраку.
На столе был уже накрыт завтрак: свежие булочки, нарезанные фрукты и что-то, что выглядело как омлет — ничего особенного, но запах от еды шел божественный. Видя всё это, я невольно почувствовала облегчение — хоть в этот момент можно было немного отвлечься от всех мыслей.
— Передай мне, пожалуйста, мой телефон, — попросила я его, наливая кофе из кофейника. — Надо все-таки позвонить Латыпову…
— Держи, — он протянул трубку, которая лежала около него. — Он у тебя все утро не замолкает.
— В принципе, — задумчиво сказала я, включая экран и просматривая сообщения, — Косте можно и не звонить.
— Что такое?
— Олег, 129 сообщений от журналистов, редакторов и блогеров — это мой личный рекорд, — ответила я, набирая номер Латыпова. — Костя, доброе утро, в смысле, добрый день!
— Олив… — он на мгновение растерялся, — доброе…. Добрый день.
— Что у нас, Костя? Ты уже промониторил СМИ?
— ООООО! Олив, ты это сделала! Ты не представляешь, что творится в СМИ и у меня в телефоне!
— Вполне представляю, — откашлялась я. — Негативные есть?
— Есть нейтральные. Но в основном — либо позитивные, либо вопросительные. Павлова, кстати, давая интервью, упомянула Олега Анатольевича. Комментарии разлетелись по всем изданиям.
— Хорошо, — даже более чем я ожидала. Не думала, что Павлова упомянет нас. — Пришли мне обзор на почту…. И Олегу… Анатольевичу тоже.
— Он… он это… рядом?
— Костя, — голос мой похолодел, но губы дрожали от сдерживаемой улыбки, — не переходи границ.
— О, прости, понял….
— И да, он рядом.
— Понял, не дурак…. Отправляю.
— Со ссылками, Костя.
— Конечно, Олив.
— Отлично, жду, — ответила я, стараясь сохранять серьезность, хотя ситуация становилась все забавнее. Закончив разговор, я положила телефон на стол и взглянула на Олега, который все это время внимательно слушал. При взгляде на него сердце опять забилось неровно, как у птицы, попавшей в клетку.
— Можно я… воспользуюсь твоим планшетом? — спросила я. — Мой, как ты понимаешь, не при мне, а обзор глянуть надо. Он, конечно, только предварительный, основной дурдом будет завтра, но я сама хочу глянуть.
Олег молча протянул мне планшет и открыл свою почту. Мои глаза невольно пробежали по письмам, но я тут же заставила себя вернуться к работе. Сообщение от Латыпова пришло через мгновение — он действительно не зря ел свой хлеб, работая с самого утра.
Олег встал у меня за спиной, чуть склонившись над плечом. Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на шее. Это слегка сбивало концентрацию, но я старалась сосредоточиться на экране.
— Что ж, — подытожила я, — все более чем хорошо. Я думала будет хуже…. Но… внимание сенатора сделало свое дело, шакалы тявкать не рискнули. Завтра будет больше материала, — я чуть повернула голову и посмотрела на израненную щеку, тепло которой ощущала рядом с ухом, — но думаю, ничего отрицательного. Разве что по мне проехаться могут.
Олег слегка улыбнулся, довольный вышедшими информационными лентами, его шрам на щеке едва заметно дрогнул, когда он поднял глаза и встретился со мной взглядом.
— Проехаться по тебе? — его голос был тихим, но в нем чувствовалась скрытая сила. — Пусть попробуют. Они ведь не знают, с кем связались.
Я почувствовала легкий холодок по спине, когда он наклонился еще ближе.
— Перестань, Олег, — я и сама не знала, к чему относились мои слова, к его близости или его заявлениям, — это не те проблемы, которые меня волнуют. Решать, что делать с поганым материалом — моя работа, не твоя, — я непроизвольно дернулась от его осторожного прикосновения к шее.
Но это была не ласка, он чуть-чуть оттянул ворот свитера, и лицо его потемнело.
— Синяки? Откуда, Лив?
Я вздрогнула от его неожиданного вопроса и отпрянула от него, невольно прикрывая плечо рукой. Вопрос прозвучал резко, и в его голосе было больше, чем просто беспокойство — это был гнев, который он едва сдерживал.
— Это Перумов? Да? Вчера?
— Да, — выдохнула я, не смея поднять глаз, боясь, что он обнаружит мою ложь. — Это он, — чтобы окончательно подтвердить свои слова показала запястья, на которых так же остался след, действительно от пальцев Петра. Я под страхом смерти не рассказала бы Олегу, что произошло сегодня ранним утром, как он судорожно сжимал меня, прячась в моих руках от своих кошмаров.