Когда утром на рассвете Седрик проснулся, Марка рядом уже не было. На пустом ночном столике лежала корявая, набросанная от руки записка: «Спасибо за всё. До встречи (надеюсь, не скоро). М.»
Было пять минут шестого. Седрик был горд собой, что даже после вчерашних посиделок и, тем более, бурной ночи он проснулся сам, без будильника и — Седрик скосил глаза — лорда. Пора на пробежку. Вообще-то они всегда бегали вместе, но лорд, во-первых, так сладко спал, что Седрик — особенно учитывая тот праздник духа и тела, который им с Марком устроил лорд, — решил в знак благодарности его не будить; а во-вторых, ни одному воспитаннику не повредит такой маленький невинный компромат, как поимка наставника с «поличным». Если в следующий раз проспит он, ему будет что ответить на выговор лорда. А ещё лучше — ничего не говорить, просто нарочито покаянно опустить взгляд и многозначительно улыбнуться себе под нос. Настроение — и без того на высоте после вчерашнего — от этой мысли ещё больше поднялось, энергия распирала изнутри и требовала выхода, и даже непривычное похмелье не было преградой. Седрик надел беговую форму и кроссовки и вышел из дома.
Свежий рассветный воздух приятно холодил кожу, а ночные воспоминания горячили кровь. И только одно омрачало настроение — записка Марка. Что бы это значило? Он на них обиделся? За что? В памяти тут же всплыли слова лорда о том, что обида — это реакция на неудавшуюся манипуляцию. Марк пытался ими манипулировать? Бред. Ну да, он весь вечер был какой-то странный. И этот вуайеризм под дверью их спальни… Мысли тут же свернули к фееричному ménage à trois, в котором Марк отдавался им с лордом, как в последний раз. От воспоминаний подниматься начало не только настроение, и Седрик усилием воли направил размышления в куда более нейтральное и прозаичное русло — будущую специализацию. Но душа решительно не желала «приземляться» — мысли тут же взмыли вверх, вслед за мечтой, к корпоративным вершинам, которые сверкали на горизонте. А вскоре улетучились и они. Голова опустела, мозг отключился, на душе стало легко и радостно — за два года ежедневных пробежек Седрик уже пристрастился к их наркотическому действию. Окрылённый этой внезапной лёгкостью, Седрик растворился в беге и летел сейчас над землёй, почти не касаясь её — по крайней мере, он не чувствовал её под ногами. И его вдруг осенило: он будет космическим инженером. Его всегда манили звёзды, во всех их формах и проявлениях — потому он и ушёл в Корпорацию, — а значит, он лично приложит руку к тому, чтобы Корпорация достигла звёзд — в прямом смысле.
Он уже заканчивал третий круг из пяти, когда в голове что-то щёлкнуло во второй раз. Седрик замер на месте, поражённый внезапной мыслью, вернее, её нелепостью. Мысль была слишком абсурдной, чтобы быть правдой, и слишком логичной, чтобы ею… не быть. К тому же, именно во время бега Седрика чаще всего посещали оригинальные и парадоксальные идеи, решения и озарения. Которые очень редко оказывались ложными. Бегая, мы не просто бегаем, говорил лорд ван дер Меер, мы убегаем от проблем и прибегаем к решениям. Мозаика сложилась — каждый элемент встал на своё место. Седрик что было силы помчался к дому Второго лорда — на счету была каждая секунда, — мысленно вознося хвалу своему наставнику за неумолимую бескомпромиссность в отношении ежедневных тренировок: благодаря им, расстояние от их дома до резиденции Второго лорда он преодолел за рекордные семь с половиной минут.
Седрик жал до упора кнопку дверного звонка. Ему никто не отвечал. Седрик от отчаяния дёрнул дверную ручку — дверь отворилась. Мог бы и сразу догадаться — лорд ван дер Меер пользовался доверием хозяина и был внесён в «белый список» друзей дома. А вместе с ним — и Седрик как его воспитанник. Охранная система его распознала и пропустила.
Седрик влетел в холл и был уже на середине лестницы, когда внизу появился заспанный и наспех одетый дворецкий.
— Я к Марку! — крикнул на бегу Седрик. Непроизвольный взгляд на кроссовки навёл на толковую мысль. — У нас… совместная пробежка. Если его опасения не подтвердятся, то у него, по крайней мере, будет правдоподобное объяснение. Слуга лишь пожал плечами: вечно этим лордам неймётся — и пошёл досыпать за себя и за своего молодого хозяина.
Марк лежал поперёк кровати, лицом вниз. Седрик быстро перевернул его на спину и тут же склонился к лицу. Дыхание было слабым и поверхностным, но оно было. Седрик перевёл дух и бросился к телефону.
Три минуты спустя прибыла скорая — учитывая адрес вызова, могли бы и быстрее явиться.
Лорду Седрик позвонил уже из больницы.
3.
— Подонок, сучонок, неблагодарная блядь!.. — Второй лорд, нервно меривший шагами комнату, мало походил на лорда. Старший советник Второго лорда поморщился.
— Юлиус, что ты так волнуешься? Ничего ведь не случилось. Ничего непоправимого.
— Да если это просочится!.. — не унимался Второй лорд.
— Не просочится, — медленно проговорил старший советник и пристально посмотрел шефу в глаза: — Просочится другое. Пищевое отравление, ничего серьёзного. Я лично об этом позабочусь.
Второй лорд остановился, медленно покивал.
— Да, согласен.
— Вот и хорошо. — Старший советник поднялся на ноги. — И поскольку ничего страшного не произошло, думаю, тебе и дальше следует вести себя как ни в чём не бывало. Никаких отменённых встреч и перенесённых совещаний.
— Спасибо, Даан. — Второй лорд похлопал советника по плечу. — Я в тебе не ошибся.
***
Марк пришёл в себя на третий день. Вернее, только на третий день к нему начали впускать. Всё это время Седрик с лордом ван дер Меером дежурили у дверей палаты: Седрик днём, лорд — ночью. Улучшение пришлось на «смену» Седрика.
— Марк, зачем?
— Так будет… было бы… лучше. Для всех. И прежде всего — для меня.
— Вот именно! — взорвался Седрик. Пока жизнь Марка висела на волоске, все силы Седрика сосредоточились на одной-единственной мысли: «Только бы он выжил, только бы выжил». Эта мысль стала мантрой, крутившейся в его воспалённом мозгу нон-стоп, и она же служила надёжным молом, преграждающим выход из подсознания всем своим дурным товаркам, так же непрестанно клубившимся на его задворках. Но едва кризис миновал и Марк пришёл в себя, загнанное в подсознание напряжение прорвалось наружу, стремительно переплавляясь в злость. — Ты только о себе и думаешь! А о нём ты подумал?! Да он за эти три дня, пока тебя с того света вытаскивали, на полжизни постарел. Он же теперь до смерти себе этого не простит.
— Он здесь ни при чём. Как и ты, впрочем, тоже. Я бы всё равно это сделал. Просто он… вы оттянули этот момент до утра. — Марк облизнул пересохшие губы и еле слышно добавил: — Я… попрощаться приезжал.
— Как вы, баронет? — Лорд ван дер Меер коснулся губами лба Марка и, присев на край кровати, взял в руку его ладонь.
— Простите… — Марк прикрыл глаза, но слишком поздно — по бледной щеке пробежала слеза. — Я… даже на это неспособен.
— И слава богу!
— Думаете? Я только прибавил хлопот ему. Теперь ему самому придётся этим заняться. Он предупреждал. Только я его больше не боюсь. — Марк слабо улыбнулся. — Это… вовсе не страшно. Так ему и передайте.
— Баронет, вы бредите. — Лорд ван дер Меер выпустил руку Марка и выпрямился. — И бредите опасно. Я, конечно, понимаю, что это побочное действие интоксикации. Но кое-кто, не столь хорошо разбирающийся в медикаментах, как я, может… не понять.