— Я понимаю и принимаю идею Юлиуса как занятный повод для занятной дискуссии. Но я не могу говорить всерьёз о её практическом применении.
— Идея эта, при всём уважении к Юлиусу, не столь уж нова. В секретных архивах Корпорации имеются документы, свидетельствующие о том, что уже лорд Йост проявлял к этой теме определённый интерес.
— …который так и остался на стадии интереса, потому что лорд Кейм был решительно против.
— Лорд Кейм был решительно против не игры как таковой, а её правил. Знаменитое высказывание лорда Кейма, если кто забыл, гласит: «Противника надо переиграть, а не уничтожить». А подобная формулировка, согласитесь, оставляет простор для интерпретации.
— Я уже понял, что всё это звучит достаточно увлекательно и заманчиво, чтобы вскружить вам головы, как юным восторженным баронетам, впервые дорвавшимся до серьёзных игр. Но я так и не понял главного: зачем это нам? Зачем нам марать руки? Преступность всегда была уделом отбросов общества — и там же должна оставаться.
Лорды спорили самозабвенно, но Клааса не покидало ощущение театральности происходящего: несмотря на обоснованные и справедливые возражения, звучавшие наравне с явным согласием, никто из приглашённых не был против всерьёз — они всего лишь упражнялись в дискуссии, чтобы выявить и залатать возможную брешь в подаче и аргументации до того, как её увидят и используют настоящие оппоненты Юлиуса. Клаас в очередной раз поразился проницательности Юлиуса: видно, эта тема давно уже витала в Корпорации, раз лорды подхватили её с полуслова, — и чутью Юлиуса: он знал, кого пригласить.
— Друзья! — с явной неохотой вмешался Второй лорд — похоже, этот философский диспут доставлял ему немалое удовольствие. Дискуссия стихла так же мгновенно, как и разгорелась. — Вижу, мне следует кое-что уточнить. Говоря о мафии, я не имею в виду классическую преступность: притоны, наркотики, грабежи и убийства. Всё это, как уже было верно замечено, участь низов и на дне и останется — уже по той простой причине, что ни один лорд не станет играть в эти игры — слишком уж они примитивны. Под мафией я подразумеваю её высшие проявления: теневую экономику, коррупцию в высших эшелонах власти, международные финансовые махинации…
— Одним словом, Корпорацию, — съязвил лорд Джебар, непревзойдённый специалист по Ближнему Востоку.
— Вы зря зубоскалите, — без тени улыбки ответил Второй лорд. — Вот уже сто лет мы варимся в собственном соку и не желаем замечать того, что происходит в мире и — хуже того — в самой Корпорации. Мы так часто повторяли, что владеем и управляем миром, что в конце концов сами же в это поверили. Но будем откровенны: нам подвластна лишь половина мира.
— Лучшая и самая прогрессивная, — вставил лорд Обри. Лорд Обри, как знал Клаас, курировал африканский континент.
— Именно! Но при этом мы совершенно упустили из виду вторую его часть, погрязшую в нищете, невежестве и преступности, часть, которую мы не желаем замечать, потому что там не действуют наши законы и принципы.
— Возможно, в этом и кроется ответ, почему она нам неинтересна?
— Предлагаю вспомнить историю, нашу историю: прежде чем начать диктовать миру свои законы, мы научились виртуозно обходить его законы. Мы научились использовать существующие правила игры в своих интересах. А со временем — и с развитием мастерства игроков — мы достигли того уровня, когда уже сами можем диктовать миру свою волю и правила игры. Не забывайте, что это та модель, которую лорд Кейм использовал для завоевания Северного полушария. И её же я предлагаю использовать на Юге.
— Но это так и не даёт ответа на вопрос, зачем нам это нужно. У лорда Кейма был неоспоримый мотив: создание общества равных возможностей. Он его создал. Наше дело — продолжать начатое им.
— Вот вам и ответ — невозможность продолжать дело лорда Кейма в условиях статус-кво. Мы так увлеклись решением проблемы перенаселения земли, что совсем упустили из виду аналогичную проблему в самой Корпорации. Да, друзья, мы тоже стоим на пороге демографической катастрофы. У нас уже есть сотни баронетов и молодых лордов, которым мы не можем предложить достойного места для приложения их способностей и потенциала — по той простой причине, что почти все перспективные места уже заняты, а новых не предвидится. И в будущем ситуация будет только усугубляться. Мы прекрасно знаем, чем чреваты демографические кризисы. Если мы своевременно не озаботимся тем, чтобы направить незадействованный потенциал будущих лордов в нужное русло, если мы не предоставим им достаточно возможностей для роста и развития, если мы вовремя не придумаем, как утолить их голод свершений и жажду успеха, они начнут пожирать друг друга, нас и саму Корпорацию изнутри.
— Может, это не так уж и плохо? Нам давно уже нужна встряска. А выживет, как всегда, сильнейший, что Корпорации — и эволюции в целом — только на пользу.
— Проблема, поднятая Юлиусом, — сказал молчавший до этого лорд Накахара, глубокий знаток восточной философии и самой Азии, и все тут же повернули к нему головы, — остра и актуальна. Уверен, что каждый из нас задавался подобным вопросом. И приходил к одному и тому же выводу: выход там, где и вход. Реформа института наставничества. Достаточно убрать или снизить количественный ценз на воспитанников, вплоть до того, что вообще разрешить лордам отказ от наставничества — без какого-либо ущерба для статуса и карьеры.
— Или хотя бы повысить нижний порог возрастного ценза для наставников до тридцати или даже до тридцати пяти лет, — поддержал его лорд Джебар. — Полвека назад, на пике нашей экспансии, когда нам отчаянно не хватало людей, это был оправданный шаг. Но сейчас… Какой, между нами, лордами, из двадцатипятилетнего, не при баронете Мартенсе будь сказано, юнца наставник?
— Вот-вот! — оживился лорд Агилар, талантливый и многоопытный медиатор с мировым именем, которого неизменно приглашали в качестве посредника, когда отношения со странами третьего мира обострялись или заходили в тупик. — Осмелюсь внести даже более радикальное предложение. Наставничество надо свести к простому воспроизведению: один лорд — один воспитанник. Что, к слову сказать, существенно поднимет уровень и качество воспитания.
Лорды одобрительно загалдели.
— И тем самым закрыть доступ в Корпорацию большинству тех, кто этого достоин, — насмешливо сказал Второй лорд. — Мы уже сейчас вынуждены отказывать трети соискателей, достойных места воспитанника, из-за острой нехватки наставников с одной стороны и переизбытка уже существующих баронетов — с другой. Если мы оставим за бортом большую часть тех, кто нам ничем не уступает, рано или поздно они создадут альтернативу и тем самым — угрозу Корпорации. Искусственные ограничения никогда ни к чему хорошему не приводили. Единственный выход — рост и экспансия.
— Твоё предложение?
— У нас готов десант для высадки на Юге. У нас полно баронетов, которые от неприкаянности и нереализованности ударяются в самые экзотичные увлечения: свободно владеют пушту и суахили, разбираются в тонкостях взаимоотношений среди африканских племён и свободно ориентируются в южноамериканских обычаях. У нас достаточно молодых лордов с авантюрной жилкой, со страстью к азарту и риску, голодных к свершениям и жаждущих успеха. Если мы не найдём достойного применения им и их склонностям и способностям, мы закончим тем, что они сами создадут мафию внутри Корпорации. Не лучше ли направить их запал на освоение «диких прерий»?
— А смысл? На ключевых постах в ключевых регионах Юга уже внедрены наши марионетки.
— Марионетки, ставленники и прочие слепые орудия — это пустая трата ресурсов. Нам нужны не марионетки, которых мы будем кормить и за которых сами же будем работать и думать, и при этом никогда не будем уверены, чего от них ждать в следующий момент. Нам нужны умные, сильные, способные и, главное, всецело преданные нам сторонники, с которыми мы сможем сотрудничать на равных.
— Юлиус, ты предлагаешь сбросить «десант» из мальчиков, свободно владеющих суахили, но безгранично далёких от менталитета суахили, в позапрошлый век. Будут жертвы, многие погибнут.
Прозвучал самый веский аргумент против, и настроение в помещении неуловимо изменилось.