Несмотря на предупреждение в гороскопе, не могу удержаться, чтобы не дать Салиму добрый совет:
— Видишь, как я был прав десять месяцев тому назад, когда ты рвался помирить Армаана с Урваши? Говорил же: не лезь в чужие дела, не взваливай на себя чужие беды. Пусть это послужит тебе уроком на будущее.
Друг мрачно сопит, вытирая ноги о плакат с Армааном в бассейне с красотками.
За стенкой слышатся шаги и голоса. Неужели соседнюю комнату наконец-то сняли? Вот здорово! Люблю знакомиться с новыми людьми. Надеюсь, там есть мальчишки нашего возраста. Путул и Дханеш — приятели неплохие, вот только родители редко пускают их играть со мной по воскресеньям, а это мой единственный выходной день. Аджах-задавала, тот и вовсе действует на нервы. Как-то раз он поднял меня на смех, когда я сказал, что устроился литейщиком. А что такого? Конечно, прислуживать кинозвезде интереснее. Однако все лучше, чем стоять с протянутой рукой. Работая у Неелимы Кумари, я почти забыл, что значит жить в чоуле. Вонючие подмышки Мумбаи — как еще называть эти постройки, переполненные мелкими обывателями? Здесь немногим приятнее, чем в трущобах Дхарави. Миссис Барве однажды сказала: дескать, в особняках из гранита и мрамора люди наслаждаются, в грязных и жалких хижинах — терпят, а мы — просто живем.
И даже пользуемся кое-какими преимуществами, добавил бы я. Того, что случилось с Неелимой, здесь невозможно вообразить, поскольку местные обитатели все друг про друга знают. У нас на всех одна крыша, и не только. Пусть мы не встречаемся на светских вечеринках, зато не можем не видеться по утрам, выстраиваясь перед общим санузлом. Многие находят своих любимых именно в такой вот очереди.
Уж мне-то не грозит увлечься девчонкой из чоула. Они такие толстые и уродливые, совсем не похожи на мою любимую актрису Прию Капур. Да еще глупые как на подбор. Ну, разве станет нормальный человек нянчиться с куклами, когда есть такие приличные игры, как бокс и кабадди?[23] Не то чтобы мне самому хватало времени на забавы. Я ведь целыми днями в литейной, возвращаюсь часам к шести, а плавить металл — работа не из легких. В цеху невыносимо жарко, глаза то и дело слепят ярко-оранжевые вспышки.
— Томас! — кричат мне.
Это мистер Рамакришна, администратор чоула. Очень важная персона. Когда перегорает лампочка или слабеет напор воды, мы бежим за ним. Умоляем его подождать, если нечем платить за комнату. Ему же в последнее время докучаем просьбами починить перила на втором этаже: стойки совсем расшатались и представляют угрозу для жизни.
Выхожу в коридор. Мистер Рамакришна знакомит меня с невысоким мужчиной средних лет, глядя на хмурое лицо которого можно подумать, что он уже неделю не был в туалете.
— Томас, это мистер Шантарам, отныне он живет в соседней комнате с женой и дочкой. Я тут говорил ему, какой ты ответственный мальчик, так что помоги, пожалуйста, новичкам освоиться. Ну, мистер Шантарам, я вас покидаю.
О нет! Еще одна семья без мальчиков! Сквозь полуоткрытую дверь я мельком вижу седую женщину; на кровати сидит девчонка старше меня с убранными назад длинными черными волосами. Перехватив мой любопытный взгляд, сосед поспешно захлопывает дверь.
— Чем вы занимаетесь, мистер Шантарам?
— Я ученый. Астроном. Ты все равно не поймешь. Сейчас у меня перерыв в научной работе — временно служу завотделом по продажам в магазине «Вимал». А здесь мы ненадолго, скоро переедем в благоустроенные апартаменты, и не куда-нибудь, а в Нариман-Пойнт.
Врет. Всякий, кто может жить в Нариман-Пойнт, нипочем не поселится в чоуле. Даже на очень короткое время.
Стены в наших комнатушках тонкие, как бумага. Если приложить ухо и сосредоточиться, а лучше приставить перевернутую кружку, легко разобрать, что происходит у соседей. Салим и я частенько шпионим за теми, кто живет слева. Их комната примыкает к нашей кухне. Мистер и миссис Бапат уже немолоды. Молва утверждает, будто бы муж иногда поколачивает благоверную. Если и так, по ночам они всякий раз идут на мировую: мы с другом то и дело хихикаем, слушая их пыхтение, сопение, охи и ахи.
Сегодня я приставляю нержавеющую кружку к стене, за которой поселился Шантарам, и прижимаюсь ухом. Глава семейства изрекает: