Муж не обращает внимания.
— Не волнуйся, милая, в нашей любви нет ничего дурного. Даже великий император Шах-Джахан[24] пылал когда-то страстью к собственной дочке Джаханаре. И кто же отнимет у мужчины право вкусить плоды с деревца, которое он сам и насадил?
— Ты демон! — выкрикивает жена, и Шантарам бьет ее. Слышно, как со звоном разлетается бутылка.
— Не-е-ет! — визжит Гудия.
Кажется, мой мозг безжалостно разрезают автогеном, а сердце захлестывает волна расплавленного металла. Дальше терпеть невозможно. Я мчусь к мистеру Рамакришне, чтобы сказать, что наш сосед вытворяет со своей женой и дочерью нечто кошмарное… С таким же успехом я мог толковать о погоде.
— Послушай, — ухмыляется Рамакришна, — семья есть семья, это их личное дело. Ты еще слишком зелен, сирота, и не знаешь жизни. Мумбаи полнится историями домашнего насилия, побоев, издевательств и кровосмешения. И никто ничего не делает. Нас, индийцев, отличает потрясающее умение видеть боль и нищету вокруг, при этом сохраняя возвышенное спокойствие духа. Вот и веди себя соответственно: захлопни глазки, заткни уши, закрой рот, и будешь доволен, как я. А теперь уходи, мне спать пора.
Бегом возвращаюсь к себе. Шантарам храпит за стенкой, а Гудия кричит, что стала грязной.
— Не трогайте меня никто! — визжит она. — Я заражу всякого, кто ко мне прикоснется!
Кажется, девчонка теряет разум. Со мной происходит примерно то же самое.
— Зарази меня. — И я протягиваю руку сквозь круглое отверстие.
Гудия тут же хватает ее.
— Я скоро умру. — Девочка всхлипывает. — Наложу на себя руки, лишь бы не уступить ему.
Ее отчаяние хлещет потоком через дыру в стене и обволакивает меня огненной пеленой.
— Этого не будет, — срывается с моего языка. — Обещаю тебе как брат.
Салим угрюмо косится со своей кровати, будто я только что заключил преступную сделку. Но сейчас мое сердце выше любых законов. Чувствуя худенькие пальцы девочки, тепло ее ладони, я знаю: мы оба — загнанные животные, сообщники. Мой грех понятен: сироте не положено взваливать на себя чужие заботы. А в чем же провинность Гудии? Только в одном: она девочка и дочь своего отца.
Я исполняю обещание на следующий день, когда Шантарам возвращается с работы и взбирается по шаткой лестнице медленными, нетвердыми шагами. Даже от его одежды несет виски. Вот он как раз перед тем участком, который так и не починил Рамакришна, и я бросаюсь на мужчину сзади. Врезаюсь в его спину, а тот врезается в перила. Стойки уже совсем расшатались. Дерево не выдерживает лишней тяжести, начинает хрустеть и подламываться. Шантарам теряет равновесие и с грохотом валится вниз.
В кино злодеи медленно летят с небоскребов, молотя воздух руками, дрыгая ногами и громко вопя: «Аааааааааааа!» В реальной жизни все не так. Сосед падает, словно камень, ничем не размахивая. И вот он уже на земле, распластался ничком, раскинув руки и ноги.
Я смотрю на безжизненное тело, и до меня постепенно доходит смысл происшедшего. Перед глазами ярко вспыхивают последствия.
Джип с красной мигалкой прибывает на место преступления. Полицейские аккуратно очерчивают мелом труп. Щелкают затворами фотоаппаратов, объясняя друг другу: вот, мол, куда упало тело. Затем поднимают глаза и видят меня на втором этаже. Инспектор тычет пальцем:
— Убитого столкнул тот парень. Арестуйте его!
Меня забирают в каталажку, где раздевают и бьют. Потом я сижу в суде. Грозный обвинитель в черном одеянии восседает под вентилятором. Satyameva Jayate — «Истина всегда восторжествует» — гласит поблекшая, запыленная золотая табличка за его спиной. Едва посмотрев на меня, судья оглашает вердикт: «Рама Мохаммед Томас, объявляю вас виновным в преднамеренном убийстве мистера Шантарама. Согласно статье триста второй уголовного кодекса, приговариваю вас к смертной казни через повешение». «Нет!» — ору я и пытаюсь бежать, однако ноги забиты в колодки, а на запястьях наручники. Меня ослепляют повязкой, отводят в камеру для смертников. На шею накидывают петлю, жмут на рычаг. И я визжу от боли, а ноги беспомощно дергаются в пустоте, легкие резко сдуваются.
Раскрыв глаза, я вижу, что попал на небеса. Только уж очень похожие на лестницу чоула. Внизу, под ногами, недвижно лежит сосед. Люди уже собираются.
— Зовите полицию! — восклицает кто-то.
Не долго думая кубарем слетаю по ступеням и пускаюсь в бегство. Миную ворота, молочный ларек, многоэтажное здание. Вот и пригородный вокзал. Сажусь на экспресс до станции Виктория. Обшариваю платформы в поисках нужного поезда. Наконец нахожу его и запрыгиваю на подножку за миг до отправления.
24
Шах-Джахан (5.1.1592, Лахор — 22.1.1666, Агра), правитель (в 1627–1658) Могольской империи, в молодости носил имя Хуррам, получил свое имя-титул Ш. -Д. («правитель мира») в 1616 г. за победы в Декане.