— Ах, Чарлз, — шепчет на ухо мужу миссис Тейлор, — неужели Раму и Томас должны тратить время на подобную чепуху? Может, избавимся от этой птицы?
Полковник извлекает на свет пачку «Мальборо».
— Слушайте, мистер Как-вас-там, нашим слугам некогда заполнять длинные вопросники. Примите от меня эти сигареты, и почему бы вам не перейти к следующему дому? Уверен, ваш длинный список уж как-нибудь обойдется без четырех человек.
Переписчик жадно глядит на пачку, облизывает губы.
— Э-э… вы так добры, сэр. Но, видите ли, я не курю, сэр. Впрочем, если у вас найдется немного виски «Блэк лейбл»… или даже «Ред лейбл», я был бы весьма благодарен, сэр. В самом деле, что такое четыре души по сравнению с тысячами? Капля в океане! — Тут он как-то неискренне смеется.
Смерив незваного гостя презрительным взглядом, хозяин уходит в свой кабинет и возвращается с непочатой бутылкой «Джонни Уокера» марки «Ред лейбл».
— Бери и выметайся. Чтоб я тебя здесь больше не видел.
Переписчик бодро машет рукой на прощание.
— Будьте спокойны, сэр, ближайшие десять лет не появлюсь.
И он уходит, довольно насвистывая.
Миссис Тейлор довольна не меньше его.
— Ох уж эти грязные индийцы, — улыбается она. — На все готовы ради бутылки виски.
Бхагвати смеется в ответ. Он и понятия не имеет, в чем дело. Просто радуется всякий раз, когда сахиб или мэм-сахиб[51] явно в духе. Раму тоже скалит зубы. Этому для счастья надо немного: увидеть Мэгги в короткой юбке.
И только я не улыбаюсь. Ну хорошо, мы слуги, и в доме нас не считают за полноценных людей. Но быть исключенным из переписи населения родной страны — это уже чересчур. И в конце концов, когда они перестанут величать нас «грязными индийцами»? За время работы я слышал это высокомерное выражение по меньшей мере полсотни раз. И все-таки кровь закипает. Ну ладно, почтальон, электрик, служащий телефонной компании, констебль и теперь вот переписчик проявили слабость к виски. Но ведь не все же мои соотечественники — жалкие пропойцы. Хотелось бы при случае растолковать это миссис Тейлор. Хотя, разумеется, я ничего подобного делать не буду. Если живешь в «крутом» районе столицы, вкусно питаешься трижды в день и вдобавок зарабатываешь полторы тысячи — да-да, полторы тысячи рупий в месяц! — поневоле научишься молча глотать обиды. И скалиться, когда веселятся сахиб и мэм-сахиб.
Сказать по чести, Тейлоры все-таки очень добры ко мне. Дело в том, что не каждый обрадуется, когда из Мумбаи как снег на голову свалится незнакомый юный сирота. Я все напутал. Полковник Вог, предшественник моего нынешнего хозяина, дважды переезжал с места на место. И вообще Тейлоры ходили в англиканскую церковь, а значит, не имели никакого отношения к отцу Тимоти. На мое счастье, им срочно требовался слуга. Прошлого-то как раз выбросили на улицу.
За те пятнадцать месяцев, что я здесь работаю, выгнали еще пятерых. И все из-за хозяина. Потому что он — Тот, Кто Все Знает. Прямо как Бог, только на земле. Ягдиш, садовник, своровал из сарая немного удобрений — уволен уже на следующий день. Горничная Шеела украла из комнаты хозяйки браслет — уволена на следующий день. Раджу, прежний повар, ночью наведался в бар и приложился к бутылке виски — побит и… да-да, вы догадались — уволен. Аджай, его преемник, надумал ограбить дом и неосторожно упомянул о своем плане в дружеской беседе по телефону — уволен и арестован заодно с товарищем. Базанти, новая горничная, один разок примерила платье Мэгги — не сомневайтесь, уволена на следующий день. Остается полной загадкой, как мистеру Тейлору удается знать вещи, которые происходят за плотно закрытыми дверями, даже глубокой ночью, даже в самых доверительных разговорах, когда кругом ни души.
Пока что я единственный, кто еще держится. Признаюсь, порой и меня разбирает желание прикарманить монетку-другую из мелочи, рассыпанной на столике хозяйки, или же стянуть из холодильника сладкую шведскую шоколадку. Но я не поддаюсь искушениям. Потому что полковник Тейлор Всегда Все Знает. И семья проникается ко мне настоящим доверием. Христианское имя и чистая английская речь тоже играют свою роль. Не считая Шанти, которую наняли пару месяцев назад, меня одного допускают в личные комнаты членов семьи, в качестве исключения дозволяют смотреть телевизор и время от времени поиграть с Роем в «Нинтендо». Однако даже мне ни под каким видом не разрешается входить в кабинет хозяина, прозванный в доме Берлогой. Это маленькая таинственная комната, примыкающая к господской спальне. Тяжелая деревянная дверь защищена очень толстой железной решеткой с тремя замками — двумя поменьше и одним огромным, блестящим, точно золото, с надписью: «Американский автоматический. Бронированный». Рядом на стене — белая электрическая панель. На ней — череп с костями, а еще кнопочки с цифрами от нуля до девяти, как у телефона. Хитрый замок не откроется, если не набрать нужный код. Любой, кто попытается его взломать, получит удар силой в четыреста сорок вольт и умрет на месте. Когда на панели горит красная лампочка, это значит, комната заперта. Стоит хозяину войти внутрь, огонек меняется на зеленый. А больше туда никому нельзя. Даже миссис Тейлор. Даже Мэгги с Роем.