- А теперь, - сказал Бойль, когда днем явился Лоуэр и мы сделали перерыв в наших трудах, - для Кола настало время отработать медяки, которые я ему плачу.
Это меня встревожило, так как я усердно трудился по меньшей мере два часа и теперь подумал, что, возможно, я допустил какие-то промахи или же Бойль не заметил моих стараний. Однако он просто хотел, чтобы я, как говорится, оплатил свой ужин пением. Я находился там не только чтобы учиться у него, но и чтобы его учить - таково было дивное смирение этого человека.
- Ваша кровь, Кола, - сказал Лоуэр, успокаивая мою тревогу. Расскажите нам про вашу кровь. Чего вы искали? На каких опытах основаны ваши выводы? Собственно говоря, каковы ваши выводы?
- Боюсь, что я сильно вас разочарую, - начал я нерешительно, увидев, что они намерены настоять на своем. - Мои исследования не успели продвинуться достаточно далеко. Меня главным образом занимает вопрос, для чего существует кровь? Мы уже тридцать лет знаем, что она обращается в теле, это доказал ваш собственный Гарвей. Мы знаем, что животное, если выпустить из него кровь, тут же умрет. Дух витальности в крови - это средство сообщения между разумом и силой движения, благодаря которому и происходит движение...
Тут Лоуэр погрозил мне пальцем.
- А, так вы попали под влияние мистера Гельмонта, сударь! Тут мы поспорим.
- Вы с этим не согласны?
- Нет. Хотя сейчас это не важно. Пожалуйста, продолжайте. Я перестроил свои аргументы и изменил мое вступление.
- Мы верим, - начал я, - мы верим, что кровь переносит жар брожения в сердце к мозгу, тем самым обеспечивая тепло, которое необходимо нам для жизни, а избыток выделяется в легких. Но так ли это на самом деле? Насколько мне известно, проверки на опытах не производилось. Второй вопрос очень прост: для чего мы дышим? Мы предполагаем, что для балансирования температуры телесного жара, чтобы втягивать прохладный воздух и тем умерять жар крови. Опять-таки верно ли это? Хотя склонность дышать чаще, когда мы напрягаемся, словно бы указывает на нечто подобное, обратное неверно. Я поместил крысу в ведро со льдом и заткнул ей ноздри, но она все равно сдохла.
Бойль кивнул, а Лоуэр как будто хотел задать вопрос-другой, но, заметив, что я сосредоточился, дабы представить мои опыты в наилучшем виде, он любезно не стал меня перебивать.
- Еще меня поразило то, как кровь меняет свою консистенцию. Например, вы замечали, что, проходя через легкие, она приобретает иной оттенок?
- Признаюсь, что нет, - ответил Лоуэр задумчиво. - Хотя, разумеется, я знаю, что в банке кровь обретает другой цвет. Но причина же нам известна, не так ли? Более тяжелые меланхолические элементы крови оседают, и поэтому вверху она светлее, а внизу темнее.
- Нет, - твердо сказал я. - Закройте банку, и цвет не изменится. И я не нахожу объяснения тому, каким образом подобное разделение может происходить в легких. Однако, когда кровь выходит из легких - во всяком случае, у кошек, - она много светлее, чем когда поступает туда. Из чего как будто следует, что из нее извлекается некая темнота.
- Надо будет разъять кошку и посмотреть. У вас ведь была живая кошка?
- Да, некоторое время она жила. Вполне возможно, что в легких из крови извлекаются какие-то другие вредные элементы, вычищаются при проходе сквозь ткань, как сквозь сито, и выдыхаются. Более светлая кровь - это очищенная субстанция. В конце-то концов, нам известно, что выдыхаемый воздух часто имеет неприятный запах.
- А вы не взвешивали две чашки крови, чтобы проверить, не изменяется ли ее вес? - спросил Бойль.
Я слегка покраснел, потому что эта мысль мне в голову не приходила.
- Совершенно очевидно, что именно это должно быть следующим шагом, сказал Бойль. - Конечно, это может оказаться пустой тратой времени или же открыть новое направление для исследований. Но это второстепенный момент. Прошу вас, продолжайте.
Допустив такой простейший промах, я утратил желание продолжать; мне уже не хотелось приобщать их к более фантастичным полетам моей фантазии.
- Если сосредоточиться на двух гипотезах, - сказал я, - возникает проблема, как проверить, какая верная: выбрасывает ли кровь в легких что-то или вбирает?
- Или и то, и другое, - сказал Лоуэр.
- Или и то, и другое, - согласился я. - Я уже обдумывал, как поставить опыт, но в Лейдене у меня не было ни времени, ни необходимых приспособлений, чтобы продолжить эти исследования.
- А именно?
- Ну, - начал я, немного нервничая, - если цель дыхания - выбрасывание лишнего жара и ядовитых отходов ферментации, тогда воздух сам по себе значения не имеет. И если мы поместим животное в вакуум...
- Понимаю, - сказал Бойль, взглянув на Лоуэра, - вы хотели бы воспользоваться моим вакуумным насосом.
Как ни странно, мысль об этом мне в голову не приходила до того, как я заговорил. Насос Бойля был настолько знаменит, что я по приезде в Оксфорд даже не вспомнил про него: ведь мне и не снилось, что я мог бы им воспользоваться сам. Машина эта отличалась такой сложностью, великолепием и дороговизной, что была известна любознательным людям во всей Европе. Теперь, конечно, такие приспособления достаточно распространены, но тогда в христианском мире их, вероятно, было всего два, причем машина Бойля была лучше и настолько хитроумного устройства, что никому не удалось повторить ее - как и полученные им результаты. Разумеется, пользование ею строго ограничивалось. Лишь очень немногим дозволялось наблюдать ее в действии, а уж тем более принимать участие в опытах с ней. И я допустил большую дерзость, вообще коснувшись этого предмета. Меньше всего мне хотелось бы получить отказ. Я поставил себе задачей завоевать его доверие, и вызвать теперь его неудовольствие было бы губительно.