— Это Леда, померанский шпиц, — с горечью пояснила графиня. — Совершенно доброе и незлобивое создание, кому она могла помешать?
Невольно подняв глаза на графиню, Владимир увидел за ее спиной Евгения Алексеева, отрицательно покачивающего головой, и Машу согласно кивающую ему, так чтобы не видела хозяйка.
— Собака большая? — на всякий случай спросил он.
С сомнением в его умственных способностях, графиня взглянула на Боева, но ответила:
— Картина выполнена придворным художником один к одному.
Владимир прикинул размеры собаки. Меньше трех ладоней, совсем небольшая.
— Где вы видели последний раз свою собаку?
— В последний раз я видела Леду здесь, в этой комнате, — гордо выпрямилась графиня. — Мы с Машей как раз уходили на ужин, а когда вернулись, то его уже не было, — на ее старческих глазах выступили слезы и Маша сразу же подала ей батистовый платок.
— Окно было открыто?
— Да, — ответила графиня.
Задумчиво и со значением Владимир посмотрел на капитана и тот сразу же выступил вперед:
— Каждая наша каюта снабжена механическими слугами и сторожами для удобства путешествия наших пассажиров, — убежденно и горячо начал Евгений Алекссев. — Поэтому наше пароходство гарантирует, что никто из злоумышленников не мог проникнуть в эту каюту. Это я вам говорю, как капитан этого корабля.
— Мог шпиц сам выскочить в открытое окно?
— Нет, — горько улыбнулась графиня, — окно слишком высоко от пола, а при росте Леды она вряд ли сумела бы допрыгнуть даже до его края.
— Вы все проверили в каюте?
— Нет, — снова вмешался в разговор капитан, — мы ждали прибытия детектива.
— Я осмотрюсь, если вы не возражаете? — повернулся Владимир к хозяйке.
Робко Маша подняла руку. Кивком он разрешил ей говорить.
— Когда мы уходим на ужин, — волнуясь сказала компаньонка, — то в комнате каждый раз выползают механические уборщики, — показала она на узкую щель под столом.
Владимир встал:
— Но окно-то они, надеюсь, не трогают? — спросил Боев, отодвигая в сторону штору.
Вынув из кармана свой картуз, он снял с него гоглы и надел их на голову.
Включив и переведя режим работы защитных очков в ультрафиолет, он внимательно осмотрел узкий подоконник.
Ничего необычного — обычные мелкие царапины, пара небольших вмятин и куча отпечатков, превращающих подоконник в тонкую, светящуюся синим, полосу. А вот отпечатки собачьих лап на уровне подоконника уже интересно, хотя как он мог туда допрыгнуть? Еще Владимир обратил внимание, что все отпечатки на самом подоконнике в паре мест словно перечеркнуты чем-то тонким или чем-то круглым и вытянутым, вроде удочки, с помощью которой могли достать пса из комнаты, не приближаясь к окну.
Для спокойствия души следовало посмотреть, что в комнатах, но Владимир уже знал, что ничего там не обнаружит, поэтому он решил пока не тревожить личного пространства высокой дворянки.
— Вы не получали никаких требований или может быть вам чем-то угрожали? — посмотрел он последовательно на графиню, ее компаньонку и капитана судна, поочередно отрицательно мотающих головами, кто быстро, вроде Маши, а кто один-единственный раз отведя взгляд, в лице графини.
Владимир задумался.
Собаку, судя по всему, выкрали.
Осталось только выяснить кто и зачем?
Ему в голову пришла забавная мысль, что это дело чем-то перекликается с делом о пропавшей княжне. Та тоже пропала из дома и никто не знал зачем или кому она могла понадобиться. И там, и тут не было никаких свидетелей, не было заинтересованных лиц.
По сути похищенная княжна была той же домашней собачкой, которую держали только на выгул и дальнейшее размножение.
Правда в этот раз Владимир примерно представлял каким образом выкрали графского шпица. Но кому могла понадобиться собака?
Неожиданно Боев вспомнил странную реакцию капитана и компаньонки на замечание старой графини о добром и милом характере собачки. Вот только расспрашивать их в присутствии самой графини было бы в корне неправильно.
— Капитан, — обратился он напрямую к Евгению Алексееву, — вы обещали мне показать судно.
— Конечно, — сразу же сориентировался капитан, — прошу за мной.
Начать Владимир решил не с этого.
Как только они вышли и отошли от раскрытого окна каюты, он повернулся к капитану, сказав:
— Здесь вообще кормят?
Капитан отвел глаза, явно застигнутый врасплох столь неожиданным вопросом, но потом ответил:
— Вы желаете отобедать в общем зале или позволите пригласить вас разделить со мной ужин?
— Пожалуй, я разделю ужин с вами, — улыбнулся Владимир.
Они вернулись тем же путем, через бальный зал, который казалось собирался гулять всю ночь напролет.
В этот раз там выступали кукольники, разыгрывающие представление с Петрушкой.
Боев даже немного сбавил шаг, чтобы рассмотреть сценку.
Очевидно, что они показывали, как раз окончание, — черный барашек, на котором до этого катался Петрушка, неожиданно сбросил маленького человечка и, распрямившись, внезапно превратился в отвратительного высокого черта с рогами, полностью порытого черным мехом, носом крючком и алой жадной пастью. Набросившись на своего ездока, черт начал безжалостно трепать его, так что ноги и руки Петрушки безвольно болтаются их стороны в сторону, а затем исчезает вместе с ним под землей.
После первого подъема из ада Петрушки высоко в воздух, умело подкинутого скоморохом, Владимир отвернулся и поспешил за капитаном, услышав только предсмертный вопль героя представления, когда за ними закрылись двери бального зала.
Это представление расстроило его. Непонятно почему, но оно напомнило ему спуск в подземный город, где все могло окончиться для него вполне печально.
Поднявшись по трапу, они прошли в капитанскую столовую, куда, как оказалось, и вела запертая до этого дверь.
Через несколько минут им подали поздний ужин или слишком ранний завтрак.
Пока капитан отдавал распоряжения, Владимир проверил на всякий случай карманы, но ничего там не нашел кроме десяти рублей серебром одной монетой. Все что оставили ему опричники после ареста. Впрочем, он не жаловался, на что именно те и рассчитывали — он так или иначе должен был отдать эти деньги, а в результате получил даже больше, чем рассчитывал изначально.
Хотя вспоминая весь прошедший вечер, Боев уже не был так уверен, что деньги изъяли именно они. Это могли быть и жандармы, и даже в самой редакции газеты, когда он протискивался сквозь толпу, ловкие руки вполне могли его избавить от тяжести богатства. К такому выводу Владимир пришел, потому что квитанции об оплате услуг подачи объявления он также не обнаружил у себя в карманах.
Поэтому ужин в компании капитана казался ему лучшим выходом.
Как только стюард подал все блюда на стол, капитан сделал тому знак оставить их вдвоем и снова обратился к Владимиру:
— Вам удалось что-то выяснить?
— Да, — ответил он, намазывая тост маслом. — Собаку, судя по всему, похитили. Скорее всего с помощью удочки или похожего на нее устройства. Учитывая размеры собаки, это не так уж и сложно.
— Но… — помедлил капитан, — кому она могла понадобиться?
Владимир осторожно попробовал суп, который подали на первое и мысленно вздохнул — это опять была рыба.
— Здесь и кроется для меня самая сложная задача, — ответил он, осторожно отодвигая полную тарелку и берясь сразу за второе. — Мотивы похитителя мне так и не ясны, вот почему я вызвал именно вас.
— И почему же? — сразу же с интересом спросил капитан.
— Надо начать проверку команды. Если нам не удастся найти собаку у них, тогда остаются только пассажиры, а их, как я понимаю, трогать не желательно.
— Всех? — ужаснулся капитан.
— А что такое? — наворачивая долгожданное мясо, первое мясо в его двухмесячном рационе питания рыбой, удивился Владимир.
И капитан рассказал.
Как оказалось, на его корабле было аж три команды.
Первая команда подчинялась непосредственно ему. Причем эта самая команда делилась на две совершенно неравные группы. Первая была старшими офицерами, а вторая — обычные матросы, которые следили за самим судном.