— Предположение? — невнятно отозвалась она. Что он затевает? Он хочет, чтобы она занялась с ним любовью?
— Да, — прошептал он. — Предположение. Мне бы хотелось, — и прежде чем она смогла отодвинуться, он взял ее за косу, — распустить твои волосы.
6
Катрин облегченно вздохнула. Это звучало достаточно безобидно, и в любом случае протестовать было бесполезно. Если она это сделает, если попытается освободиться, то он, без сомнения, ее не отпустит и… примет вызов. Поэтому… пусть делает, что хочет, это займет лишь несколько секунд.
— Роскошные волосы, — прошептал Рекс.
Сняв бархатную ленту, скреплявшую конец косы, он отбросил ее на кровать; затем наклонился вперед и, обдавая ее щеки теплым дыханием, начал распускать тяжелые пряди густых шелковых светлых волос, которые она так старательно укладывала утром к завтраку.
— Это просто грешно, — шептал он изменившимся голосом, — прятать такие волосы. Они должны свободно падать тебе на плечи, чтобы весь мир мог оценить их красоту. Вот такими мне хотелось бы их видеть… — Она чувствовала ласку его пальцев, погруженных в шелковую копну, и услышала, как он резко втянул воздух. — О Боже мой, Кейт, — хрипло произнес он, — они выглядят еще прекраснее, чем я представлял. Они скользят по твоей коже, как лучи солнца… — Он погрузил лицо в волосы и глубоко вздохнул. — А их запах напоминает о спокойных летних вечерах и альпийских лугах…
Сердце Катрин билось, как птичка в клетке. Его слова дышали неподдельной искренностью, в них была такая страсть… От этих слов ее тело тяжелело, тянулось к нему…
Но она не могла забыть слов, произнесенных ею утром в адрес Рекса: «Я встречала мужчин, подобных тебе, мужчин, которые ошибочно думают, что под покровом успеха любой женщины скрывается сексуальная маньячка, желающая лишь сгорать от любви в руках любого мужчины».
Боже мой, еще мгновение — и она сама будет в подобном положении, если не сделает что-нибудь, не скажет что-то, что разрушит это напряжение между ними.
Она оттолкнула его руки, стараясь не замечать, как участился ее пульс при одном только прикосновении к его теплой коже, жестким волосам, крепким рукам.
— Ты просил лишь распустить мои волосы, — с трудом выдавила она. — Ты не говорил, что хочешь написать поэму о них.
— Мне хотелось бы. Но это не мое амплуа, хотя…
— Ты хотел бы быть поэтом? — с удивлением спросила Катрин.
— Нет. — Глаза Рекса все еще были прикованы к ее волосам, которые она откинула с лица. — Нет, — повторил он рассеянно, — я бы хотел не этого; я хотел бы написать… — Он оборвал себя.
Катрин ждала, но, не услышав продолжения, шепнула:
— Продолжай, написать — что?
Он помолчал, затем спокойно сказал:
— Ничего. Забудь.
— Нет! — голос Катрин был полон любопытства. — Я не хочу об этом забывать. Пожалуйста, скажи мне… что ты собирался сказать? Ты хотел бы написать…
Он встал и посмотрел на нее. Глаза его были очень серьезны. Она никогда прежде не видела у него таких серьезных глаз.
— У тебя есть тайная мечта, Катрин? Пожалуй, у нее нет причин скрывать это, но никакая сила на земле не заставит ее рассказать ему, о чем она мечтает.
— Конечно… Она есть у каждого.
— Я думаю. Есть она и у меня. Но… мою мечту разделяют, по крайней мере, почти все журналисты, с которыми я сталкивался. — Он насмешливо улыбнулся.
— Ага, — наконец-то сообразив, Катрин кивнула головой. — Ты хочешь написать роман.
— Признаю свой грех, мадам.
Его поза была спокойной, даже слегка агрессивной — ноги чуть расставлены, руки на бедрах, но, к удивлению Катрин, в его глазах промелькнуло ожидание… даже какая-то неуверенность… И она поняла, насколько для него важна ее реакция. Неужели он думает, что она будет над ним смеяться?
— Я думаю, что это прекрасно!
И это было действительно так. Его доверие тронуло ее. Его манеры говорили о том, что он вовсе не стремится делиться своими мечтами с окружающими.
— Пишешь ты прекрасно, — продолжала она. — А ты уже решил, какой роман ты хотел бы написать? О, это глупо. Я уверена, что решил.
Настороженность исчезла из его глаз, и Катрин подумала, уж не ошиблась ли она. Но Рекс заговорил, и она забыла обо всем.
— Я видел так много войн, Кейт. И так много страданий. Годами я мечтал сделать что-нибудь, чтобы улучшить этот мир. — Он сделал безнадежный жест рукой. — Разве все мы не хотим этого? Конечно, цель эта недостижима… Как может один человек изменить мир? Но что-то сделать мы можем, и так все это началось… Мы не можем ждать, что правительства начнут эти изменения — в большинстве случаев они стараются удовлетворить только свои собственные цели и амбиции. И они не хотят раскачивать лодку. Но кто-то должен… Я уже представляю себе основную канву моего романа. Два основных действующих лица — мужчина и женщина — президенты соседних стран, двух враждующих стран. В начале романа они встречаются и влюбляются. Конечно, тайно… Они становятся любовниками, и женщина обнаруживает, что она ожидает ребенка, ребенка врага. Перед ними стоит масса проблем, а основная идея книги — предотвратить войну, объединить людей в борьбе за мир во имя их будущего ребенка… во имя будущего всех детей.