— Вы отвезете меня домой, мисс Эшби? — Голос Рекса дразнил ее. — Я не взял свою машину.
— Конечно. — Ей не удавалось скрыть свою счастливую улыбку. — Я отвезу тебя.
Они попрощались с Лаурой и Бобом, и Катрин поняла по лицу Лауры: та очень довольна, что все случилось так, как она этого хотела. Лаура крепко обняла Катрин, прощаясь.
— Рада приветствовать тебя в нашей семье, — прошептала она. — И надеюсь увидеть тебя как можно скорее.
Дождь кончился, и наступил теплый вечер.
— Ты можешь пройтись пешком, — предложила Катрин, — вместо того, чтобы потом ловить такси. Тебе полезно пройтись и сбросить те калории, которые ты набрал сегодня. Сколько кусочков пирога ты съел? Три?
— Четыре… но кто считает! — засмеялся Рекс, усаживаясь в машину.
Не дав ей завести двигатель, он обнял ее и крепко прижал к себе.
— Ты не ответила на мой вопрос, Кейт.
— Какой вопрос? — Его лицо пряталось в тени, и она почувствовала, что сейчас умрет от чувства любви, переполнявшей ее.
— Боже, вези меня домой, я приглашаю тебя зайти и выпить что-нибудь на ночь. И я опять задам тебе тот же вопрос!
Она не ответила, пока они ехали до его дома. Она припарковала машину и откинулась на спинку сиденья.
— Спасибо за приглашение, — сказала она чопорно. — Я не пью за рулем.
— А кто тебе сказал, что ты сегодня сядешь за руль?
Она повернула голову и уставилась на него.
— Что вы предлагаете конкретно, мистер Пантер?
Он протянул руку, вынул ключи и положил их в карман.
— Ты моя пленница, — твердо произнес он, — до тех пор, пока я сам не позволю тебе уйти.
Наклонившись, он опять поцеловал ее, медленно завлекающе, как будто не мог оторвать от нее губ. Катрин чувствовала то же, что и он. Он поцеловал ее, когда они шли к двери; целовал, когда отпирал ее, когда открыл, и продолжал целовать в темноте пустого холла. Наконец со вздохом он отстранился и включил свет.
— Пойдем на кухню и сделаем кофе, только настоящий. Я не собираюсь спать сегодня ночью.
Должно быть, я грежу, думала Катрин, идя в кухню об руку с человеком, которого любила. Это не может быть действительностью.
— Тебе нравится мой дом? — Он вопросительно посмотрел на нее, вынимая кофе из холодильника. — Я надеюсь, что да… Но если нет, мы поищем что-нибудь еще. Я купил его, так как он расположен рядом с домом Лауры. Без нее я бы не смог справиться с Джессикой. Когда я был в Нью-Йорке, у нее была няня, но это был постоянный хаос.
Катрин почувствовала, что соскальзывает, падает с облака, на котором она плыла…
— Рекс. — Она прислонилась к шкафу. — Мне кажется, что… ты меня торопишь.
Он невидяще посмотрел на нее, а затем перевел дыхание.
— Извини, Кейт. — Беспомощно развел руками. — Это потому… Я никогда прежде этого не делал. Я никогда прежде не любил…
— Нет, я не об этом. Я имею в виду… Я думаю, что мы должны поговорить. Я многого не понимаю.
Рекс включил кофеварку и взял ее за руку.
— Я знаю, ты была удивлена, узнав, что Джесс моя дочь. Я ведь говорил, что у Боба и Лауры трое детей, и ты подумала, что те ребятишки, которых ты видела утром…
— Нет, я теперь знаю, что у них есть старший сын, который учится в интернате. Меня не это удивляет. — Она оглядела большую кухню. — Можно я сяду? — Она печально улыбнулась. — Я тоже никогда не чувствовала ничего подобного, никто не говорил мне, что любовь заставляет женщину терять сознание.
Рекс вытащил стул и, развернув его, сел сам и посадил ее себе на колени. Между поцелуями он шептал:
— Моя дорогая, что еще ты хочешь узнать?
— Как я могу думать… сосредоточиться… если ты меня целуешь? — пожаловалась она. — Можешь ты сдержаться… хоть на минутку?
— Извини. — Он снял руки, обнимавшие ее талию, отклонился и оперся локтями на стол.
— Спрашивай! Катрин закусила губу.
— В пятницу, до того как мы занимались любовью… ты сказал, что хочешь меня о чем-то спросить. — Она чувствовала, что краснеет, но заставила себя продолжать. — Я думала, что ты хочешь… сделать мне предложение, но…
Его глаза потемнели. Он чуть нахмурился.
— Послушай меня, Кейт. Я не хотел именно в тот момент делать его. Я должен был думать о Джесс. После смерти Бронуин в ней была вся моя жизнь. Что ты говорила прежде, Кейт? Помнишь? Что в твоей жизни нет места детям.
— Потому что я не могу их иметь сама.
— Но я-то этого не знал тогда. — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — На острове, — сказал он, — когда ты заявила, что тебе не нравятся ракушки, я подумал…