Вопросы чистой любви
ВОПРОСЫ ЧИСТОЙ ЛЮБВИ
Самюэль Ф. Дженнер разжился своей первой сотней долларов еще не достигнув и девятнадцати. Скажи мне милый читатель, часто ли тебе приходилось показывать свет божий Франклину, Вашингтону или иному нашему законно избранному президенту, достоинством не ниже двадцати американских добрых долларов дабы щедро расплатиться такой крупной суммой за двенадцатилетний виски или за коробку сигар? Позволь мне нахальство ответить самому, ведь по статистике, лишь только каждый стотысячный из нас может смело ответить, что он чертовски богат, дьявольски обеспечен и поклясться на нашей Конституции и Полосатом Флаге в том, что это сущая правда. Такой стотысячник не берет в руки мои книги, он едет ночью в варьете, в ресторан либо слушает всякий вздор в клубе, где такие же пузатые тузы обсуждают биржевые котировки, акции, золотые прииски и прочую мелочь так удачно притащившую их на пик роскоши и богатства. Итак, мистер Дженнер был богат. И не просто богат, а чертовски богат. Богат так, что библейская притча об игольном ушке и верблюде – просто верх адекватного измерения геометрических объектов. Здесь нужно давить на меньшие размеры и уходить от геометрии к философии либо метафизике.
Мой дорогой, мой любимый читатель, я вижу твою жажду и любопытство скорее узнать весь путь мистера Дженнера. Ты готов завтра же ринуться в бой, чтобы проследовать по его пути и сказочно разбогатеть в конце. Уже сейчас ты обещаешь себе повторить все злоключения первопроходца Дженнера, ты твердо уверен, что ничто не свернет тебя с тернистого, опасного, но столь желанного пути, сулящего тебе родник изобилия и фонтан роскоши. Прости, но я не утолю твоей жажды, ибо написано уже двести пятьдесят пять слов, а смысла и морали в моем рассказе не больше, чем совести у того воришки, который стянул у тебя пьяного в баре последние три доллара. Мой редактор ждет рассказ, который он сможет продать за звонкую монету и я не буду рисковать своим местом только потому, что ты твердо решил поменять свою жизнь, хотя мы оба прекрасно знаем, что завтра ты уже забудешь о своем обещании и пойдешь играть в кегли на Кони-Айленд с друзьями, а я так никогда и не стану великим писателем и кончу свои дни в приюте для бездомных если до этого шериф не вытащит мое бренное тело из самой паршивой подворотни какого-либо захолустного городка в Арканзасе или Теннеси.
И снова целый абзац впустую, а мы так и не начали, поэтому пришпорим коней и засквозим без предисловия. Мистер Дженнер, к своим шестидесяти двум, был обладателем семидесяти пяти миллионов долларов, сталелитейного завода, восьми угольных шахт в Аппалачских горах в Западной Вирджинии, мясомолочных комбинатов, спиртовых заводов, фруктовых садов, свино-птице-овце-ферм и … впрочем я не буду перечислять всех богатств мистера Дженнера ибо если Вы сэр, не его прямой потомок, то семена зависти прорастут в Вашей ангельской душе, а если Вы его прямой потомок, то приберегите свою злобу до того дня, когда мистера Дженнера призовут в Верховную Небесную Канцелярию и отправят на вечный пансион, а Вам выпадет почетная и благородная миссия вцепиться своим кровникам в горло, борясь за наследство. Меня опять понесло в дебри теологии и морали, я это делаю осознанно, готовя себя к тому дню, когда я сказочно прославлюсь и каждое мое слово будет стоить четвертак, это произойдет примерно тогда же, когда мистер Дженнер наконец пролезет через игольное ушко, чтобы отправиться прямиком в вожделенный рай.
Богатый, старый, мистер Дженнер, со вставной челюстью, посвятивший свою жизнь выжиманию каждого цента из всего, что попадало в его руки, надумал жениться. До тридцати лет мистер Дженнер строил и укреплял свою империю, работал как каторжник, которому за нечеловеческие сверхнормы обещали долгожданную свободу. В тридцать лет он опомнился и даже подумал, что пора бы уже оживить свою квартиру (в те дни это была дорогая, роскошно меблированная, шестикомнатная, но все же квартира). Давал объявление в газету и пользовался услугами своднических агентств, получил триста пять предложений рук и сердец самых разных дамочек и дам, попадались и семнадцатилетние, внезапно воспылавшие непоколебимой любовью к страждущему сердцу. Друзей у мистера Дженнера не было никогда. В школьные годы тогда еще девятилетний Сэмми торговал ваксой, жевательной резинкой и прочей дребеденью, приносящей ему небольшой, но постоянный доход. Игры и забавы считал пустой тратой времени, ходил в одной одежде по три года, благо, что родители и не могли покупать ему чаще. К бедным людям относился с презрением, богатых ненавидел и завидовал, со временем научился скрывать оба эти чувства. Отсутствие друзей лишило его возможности советоваться с кем-то по какому-либо поводу, но в свою очередь сделало его сильнее, все решения он принимал сам, хотя и прислушивался иногда ко мнению лиц одного с ним круга. С ростом его капиталов круг «новых внезапно появившихся друзей» стремительно расширялся, ну а тот круг, что зовется «одним с нами кругом» сужался и вскоре должен был превратиться в точку, его породившую. Знакомые (его круга), к которым он иногда прислушивался, а что чаще – присматривался, женились на графинях, баронессах и княжнах, выписывая их, как породистых лошадей, из Европы и Англии. Те знакомые, что были поромантичнее и как правило победнее – приковывали к себе кандалами Гименея актрис театра, оперы, иногда красавиц и прим кордебалета или варьете. Те, что побогаче, женились на дочерях таких же промышленных магнатов, долларовых мешков, толстосумов и прочих вандербильтов, которых мы всегда называем дряными словами, чтобы успокоить нашу клокочущую от зависти желчь. Их браки рассыпались у него на глазах. Баронесса мистера В. оказалась обыкновенной прачкой, укравшей солидный титул путем подделки документов, благо, что мистер В. был старым маразматиком, готовым от страсти поверить во что угодно, лишь бы овладеть смазливой баронессой, совмещающей обязанности прачки. Актрисы были настоящими, любили тоже по настоящему, ярко, страстно, самозабвенно. Не столько, правда, законного мужа, сколько его капиталы, поэтому исход был крайне предсказуем – небольшой дефолт или скачок на бирже, скромная стачка, закрывавшая завод на пару-тройку недель, а дальше - нежные руки судебного исполнителя, описывавшего арестованное имущество незадачливого капиталиста – и … актрису уже встречали объятия другого, более удачливого конкурента. А бракоразводные процессы – эти пиры во время чумы, эти египетские казни, уносившие в доход безутешной вдовы тысячи и миллионы хрустящих купюр, автомобили, особняки, земельные участки, акции, доли в бизнесе и все это жадно, ненасытно, чудовищно… Нет, насмотревшись на эти ужасы, мистер Дженнер решил еще на тридцать два года усмирить свой пыл, благо, что забот у него хватало и без трепещущего сердца долгожданной супруги.