Впрочем, и это положение косвенно указывает на необходимость соответствия понятия реальности, отметая номиналистическую, а также концептуалистическую трактовку понятия и научной абстракции вообще.
В.И. Ленин, конспектируя раздел об «Идее» из «Науки логики» Гегеля, показывает, что гегелевская «идея» представляет собой мистифицированное изображение истории человечества, которое благодаря своей практической деятельности и познанию все глубже и глубже познает и преобразует окружающий мир и свое собственное бытие. Материалистически перерабатывая положения Гегеля, В.И. Ленин писал: «Идея (читай: познание человека) есть совпадение (согласие) понятия и объективности („общее“). Это – во 1-х. Во 2-х, идея есть отношение для себя сущей (= якобы самостоятельной) субъективности (= человека) к отличной (от этой идеи) объективности.
Субъективность есть стремление уничтожить это отделение (идеи от объекта).
Познание есть процесс погружения в неорганическую природу (ума) ради подчинения ее власти субъекта и обобщения (познания общего в ее явлениях)… Совпадение мысли с объектом есть процесс. Мысль (= человек) не должна представлять себе истину в виде мертвого покоя, в виде простой картины (образа), бледного (тусклого), без стремления, без движения, точно гения, точно число, точно абстрактную мысль» («Философские тетради», стр. 167).
В свете этих ленинских указаний становится понятно не только то, как Гегель мистифицирует реальную историю познания (и составляющую ее основу историю материальной деятельности человечества), но и то, чтó в этой гегелевской концепции представляет собой «рациональное зерно», критически воспринятое и развитое диалектическим материализмом. Гегель вскрыл внутреннее единство между так называемой онтологией (учением о бытии, о сущности мира) и логикой, а также гносеологией, подвергнув глубокой критике метафизическое разграничение (а иногда и противопоставление) этих философских дисциплин и показав, что в основе своей они совпадают, поскольку учение о познании есть вместе с тем также обобщенное учение о тех явлениях и закономерностях мира, которые познаются, обнаруживаются в ходе исторического процесса развития познания. Логика, в частности, не есть просто наука о субъективных формах и правилах человеческого мышления. Ее предмет не может быть оторван от того, что постигается в логических формах, а последние нельзя рассматривать как безразличные к воплощенному в них содержанию.
Гегель решительно критиковал тех, кто не видел в логических формах ничего, кроме формальных функций мышления, и ограничивался лишь описанием этих функций. Само собой разумеется, что эта критика относилась не только к Канту (хотя к нему она относилась, конечно, в наибольшей мере), но и ко всей традиционной, формальной логике, начиная с Аристотеля. Указывая на то, что описание форм мышления, безотносительно к их содержанию, составляет выдающуюся заслугу последнего, Гегель вместе с тем требовал дальнейшего изучения форм мысли, исследования логически обобщенного в них содержания. Прежде всего, учил Гегель, необходимо выяснить, в какой мере эти формальные функции мышления «сами по себе соответствуют истине». В этой связи Ленин, с одной стороны, указывает на идеалистическую неясность, недоговоренность, мистику в гегелевской постановке вопроса, а с другой стороны, отмечает, что Гегель пытался понять логические формы как квинтэссенцию, результат подытожения истории мысли. «В таком понимании, – говорит В.И. Ленин, – логика совпадает с теорией познания. Это вообще очень важный вопрос» («Философские тетради», стр. 150).
Следует вообще сказать, что вопрос о совпадении диалектики, логики и гносеологии рассматривался Гегелем преимущественно в связи с разработкой диалектической логики. Создавая метафизически замкнутую философскую систему, претендующую на постижение абсолютной истины в последней инстанции, Гегель, естественно, не ставил вопроса о том, что само мировоззрение, философское понимание мира и познания, являясь подытожением истории познания, никогда не может быть завершено, ибо история познания и объект познания беспредельны. Так же мало интересовало Гегеля исследование диалектики перехода от чувственного опыта к абстрактному теоретическому мышлению. Гегель, как писал В.И. Ленин, не понял этого диалектического, скачкообразного перехода, и это было неизбежно, поскольку мышление, понимаемое Гегелем как объективная сущность, субстанция вещей, рассматривалось им как основа представления, созерцания, чувственного восприятия мира. «Во всех формах духа – в чувстве, в созерцании, как и в представлении, – мышление составляет основу» (Гегель. Соч., т. III, стр. 103).