Ницше – основоположник «философии жизни», учения, согласно которому ни материя, ни дух не есть нечто первичное, абсолютное. Изначальна лишь жизнь, которая не сводима ни к материальному, ни к духовному. Жизнь есть «темная, влекущая, ненасытно и страстно сама себя ищущая сила» [Ницше 1990 I, 178]. Сущность жизни – вездесущая воля – воля к власти, которая обнаруживает себя даже у самых примитивных организмов. Ницше пишет: «Возьмем простейший случай – питание примитивных существ: протоплазма расправляет свои псевдоподии, ища то, что ей противостоит, – не из голода, а из воли к власти» [Ницше 2006 XIII, 330]. Умозрительный характер этого вывода совершенно очевиден.
Обстоятельные рассуждения Ницше о воле к власти, независимой от сознания, которое он считает ненужным, излишним для понимания жизни, далеко не свободны от сомнения. Иначе невозможно объяснить такое, например, заявление философа: «Мы уничтожили почти все психологические понятия, за которые цеплялась прежняя психология… мы не признаем, что существует воля (не говоря уже о „свободной воле“)» [Там же, 370]. Недостаточно сказать, что Ницше противоречит самому себе: он культивирует противоречие, полагая, что именно оно выражает все то, что именуется сущностью. Соглашаясь с ницшевским признанием сущностного значения противоречий, нельзя, однако, вполне согласиться с признанием правомерности (а тем более необходимости) взаимоисключающих утверждений, столь характерных для всего учения Ницше.
Понятие жизни, из которого Ницше фактически исключает сознание, сознательную деятельность, непосредственно связывается с инстинктами. Традиционную философскую проблему – душа и тело – он считает возможным разрешить с помощью понятия инстинкта. Инстинкты – глубинные силы, определяющие самосохранение, рост, размножение жизни. Таков прежде всего половой инстинкт. «Нашему сильнейшему инстинкту, тирану в нас, подчиняется не только наш разум, но и наша совесть» [Ницше 1990 II, 302]. Ницше не сопоставляет, не сравнивает друг с другом инстинкты, присущие человеку и животным. То обстоятельство, что у животных поведение в несравненно большей степени, чем у человека, определяется инстинктами, не только не признается философом, но по существу отрицается. Дело в том, что, согласно Ницше, инстинкты не только физиологические феномены. Поэтому он говорит об «инстинктах послушания», «причинном инстинкте», «инстинкте свободы», «инстинкте черни». Больше того, он связывает инстинкт с национальностью: «английский инстинкт», «немецкий инстинкт». Теология предполагает, с его точки зрения, «инстинкт теолога». Таким образом, понятие инстинкта утрачивает вполне определенный, установленный наукой смысл. Речь идет уже не только об особого рода бессознательных физиологических процессах, но и о социальных отношениях. «Есть инстинкт распознавания ранга, который более всего является признаком высокого ранга» [Там же, 388]. Это значит, что знатный человек, так сказать, нутром, без участия сознания постигает любого другого человека как принадлежащего «низам» или близкого ему по «рангу».
В конечном счете Ницше включает в понятие инстинкта все и вся. «Все хорошее есть инстинкт – и, следовательно, легко, необходимо, свободно» [Там же, 579]. Понятие инстинкта превращается, таким образом, в некую отмычку, с помощью которой философ пытается решить и основные проблемы метафизики. Он поэтому утверждает, что «…мы не можем спуститься или подняться ни к какой иной „реальности“, кроме реальности наших инстинктов – ибо мышление есть только взаимоотношение этих инстинктов» [Там же, 269]. Реальность, которую Ницше обычно сводил к многообразию человеческих аффектов, здесь уже редуцирована к многообразию инстинктов, значительная часть которых вымышлена философом. А то обстоятельство, что понятие инстинкта трактуется Ницше как сердцевина всей концепции жизни, указывает на явную уязвимость его «философии жизни». Эта философия, несмотря на то, что она придает понятию жизни основополагающее значение, отличается крайне зауженным, обедненным ее пониманием прежде всего потому, что главным определением жизни считаются инстинкты.