— Что оно означает? — Атратин в признательности прикрыл глаза, спросив осторожно, и дэва поджала дрогнувшие губы.
— «Привязанность», — ещё тише ответила она после небольшой паузы. — Многие из-за этого сочувствовали мне и насмехались надо мной.
— Я благодарен тебе, — консул осторожно привлёк к себе хрупкое женское тело, целуя пепельную макушку, обжигая холодным дыханием горячую кожу.
Он знал, что ни дэвы, ни ашуры не открывают смертным свои истинные имена, называясь именами, собственно, смертных. Сказать своё имя, значит, проявить неслыханное доверие, и то, что Луве открылась ему сейчас…
— Я останусь с тобой до конца, — она крепко обняла его, спрятав лицо на его груди. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебе помочь. А если я буду бессильна… Обещаю, я не отведу глаз и буду смотреть, как бы больно мне ни было. Ты навсегда останешься в моей памяти, и я отдам тебе дань уважения… за всё, что ты сделал для всех нас. И для меня, Хюгеред.
Он улыбнулся — печально и горько. Прижал в ответ дэву, что когда-то давно сама выбрала его своим спутником, гладя её по обнажённым плечам. Она единственная помнила его собственное настоящее имя, называя его только им одним, игнорируя имя новое. Для неё он всегда продолжал оставаться юношей Хюгередом — что ж, теперь пришло время ему умереть окончательно.
Как и консулу Публию Сервилию Атратину.
========== Вопрос 3 ==========
Комментарий к Вопрос 3
«В чем состоят твои обязанности, как консула?»
— У меня есть для тебя предложение, — именно с этими словами наставник обратился к нему, когда посыльный доложил, что господин желает видеть своего лучшего и любимого ученика.
Вечер опускался над Унбарамом. Пряталось за шпилястыми горами солнце, и тьма густой вуалью накрывала город. Консул стоял у окна, глядя задумчивым взглядом вдаль, окидывая им пока ещё редкие дома и здания, расположившиеся в окружении горы — времени прошло не так и много с тех пор, как здесь был заложен первый камень, и горная пустошь превратилась в оплот надежды для тех, кто почти потерял её.
Атратин бесшумно вошёл в кабинет, тут же видя ровную напряжённую спину наставника. И едва переступил порог, закрывая за собой дверь, как тот, не поворачиваясь, обратился в привычной прямой манере, сразу переходя к делу и не тратя время на формальности.
— Чем я могу быть полезен, господин? — Сервилий поклонился, терпеливо глядя на мастера.
Тот неспешно обернулся, таким же долгим задумчивым взглядом одарив ученика. Без слов, жестом указал на свой стол, предлагая присесть, и первым направился к массивному крепкому стулу с высокой спинкой, опускаясь на него. Атратин последовал примеру наставника и молча сел напротив.
Отец Витта, теперь, конечно, известный под именем Луциуса Авитуса Амплиатуса Беатуса Виндекса, долго не сводил с ученика острый пронзительный взгляд тёмных глаз. Атратин, прекрасно знакомый с привычками учителя, терпеливо и с достоинством снёс это испытание, и консул довольно усмехнулся, кивнув самому себе.
— Должно быть, ты слышал, что некоторые особенно радикальные братья и сёстры ушли в сердце пустыни, — в конце концов он нарушил затянувшееся молчание, и Атратин согласно кивнул. — Они основали там поселение, но видится мне, очень скоро простого поселения им будет мало.
— Я слышал, что среди них люди, лишённые амбиций, и посвящающие себя аскезе и суровым лишениям, — осторожно произнёс Сервилий, едва заметно сведя брови. — Неужели ты думаешь, что благородное стремление духа обернётся гордыней?
— Отнюдь, — уверенно возразил Авитус. — Я предвижу, что их примеру решат последовать многие. И поселение окажется слишком мало, чтобы принять всех желающих.
— Ты хочешь, чтобы я отправился к ним? — проницательно догадался Атратин, однако в голосе его слышалось сомнение — он не до конца понимал, к чему наставник клонит.
— Я хочу назначить тебя их консулом, — чёрные глаза Авитуса на мгновение вспыхнули. — Поселение неизбежно превратиться в город, — он повторился, — разобщённые странники, объединённые единым стремлением, неизбежно превратятся в общину. Им нужен мудрый управитель, и я уверен, никто лучше тебя не подойдёт на эту роль.
— Меня? — в искреннем замешательстве переспросил Атратин. — Но почему я, учитель? Я молод и неопытен — едва ли аскеты пойдут за мной и признают меня первым среди равных так, как признали тебя.
— Ошибаешься, — наставник довольно улыбнулся и свёл кончики пальцев друг с другом, внимательно посмотрев на ученика. — Именно за тобой они и пойдут. Ведь ты такой же аскет, как они — не думаешь же ты, Публий, что никому не ведомо, что обществу других существ ты предпочтёшь уединение и книги? — он тонко улыбнулся, и от этой улыбки Атратин смущённо отвёл глаза в сторону. — Кроме того, многие братья и сёстры смогли лично убедиться в твоём мужестве и незаурядном уме, которые ты проявил за всё время наших скитаний и страданий. Вопрос лишь в том, готов ли ты принять такую ответственность.
Тогда Атратин долго размышлял над словами наставника, прежде чем принять решение, в конце концов определившее его существование на многие годы вперёд. Жалел ли о нём? Едва ли. Учитель редко ошибался в своих прогнозах, не ошибся он и тогда.
Среди всех городов конфедерации Чаррадаш был особенным. Атратин не просто своими руками построил его, но и фактически именно он стал тем, кто создал и сплотил общину из тех странников, что уходили в пустыню в поисках уединения и ответов на извечные вопросы. Стал не столько правителем, сколько первым среди равных — те обязательства, которые он нёс сознательно и ответственно.
Консул — высшая должность республики. Все города-государства конфедерации управляются ими. Он возглавляет сенат и является последней инстанцией для всех остальных ведомств; ведёт армию в случае войны. Контролирует жизнедеятельность республики, но не вмешивается без надобности в работу её органов — таково предназначение консула. Которое, конечно, регулируется личными качествами каждой конкретной личности, занимающей этот высокий пост. И мастер снова не промахивается, когда предлагает своему ученику занять этот высокий пост.
Атратин — именно первый среди равных. Его демократичный нрав оставляет широкие просторы для деятельности конкретных органов власти. Он лишь консультирует их и вмешивается только тогда, когда его просят; присматривает за их деятельностью и следит за её эффективностью. Представляет Чаррадаш на международном уровне и, при необходимости, возглавляет армию, перебирая на себя единоличное управление.
Это не попустительство, как кажется некоторым, а взаимовыгодное сотрудничество. И Атратин чувствует себя добрым родителем, присматривающим за своим детищем и делающим всё для того, чтобы обезопасить его и сделать лучше. Ведь наставник не ошибается, и желающих посвятить себя аскезе и уединению вдали от суеты живых не становилось меньше. Вместе с тем консулу и его подопечным очень скоро стало понятно, что у Чаррадаша к тому же очень важное стратегическое значение: сердце пустыни защищало конфедерацию, а значит, тем более необходимо было сделать всё для того, чтобы защитить его. Именно поэтому так важно было иметь прочный симбиоз между властью и жителями.
Поэтому у Атратина была обязанность, которой не имел больше никто из консулов: он создал и подпитывал защитный барьер на подступах к городу. Знал также в лицо и по имени каждого, кто прибывал и оставался в его городе, делегируя им обязанности всем, как одному, при необходимости защищать город любой ценой, несмотря ни на что. И каждый лич и вампир превращался в воина; и в городе не было ни одного гражданского жителя.
Как Унбарам был детищем консула Авитуса, а Канмандег — госпожи-консула Фламмы, так и Чаррадаш стал любимым взлелеянным ребёнком Атратина. Наставник не ошибся, когда назначил именно его главой небольшого поселения, которому только предстояло стать могучим несокрушимым городом. И сам Атратин никогда не жалел о решении принять это предложение.
========== Вопрос 4 ==========
Комментарий к Вопрос 4