– Нет, Маша, поедем! Домой надо, – Николай положил руки на плечи мальчишек. – Сами-то когда к нам?
– День-два – разгребём всё, да приедем, – Антон посмотрел на прислонившуюся к нему Марию, как бы ища подтверждения словам.
– Там в машине еда, одежда пацанам, ещё кое-что, – она смотрела на Николая и Надежду. – Приедем! Скоро!
Все расселись перед дорогой вокруг слонов и замолчали.
… – Двоём-то им повеселее. Так ли?.. Ты, это, Антон, поедешь, захвати с собой уголь для горна. У меня, правда есть, но кто его знает – хватит ли. – Третью-то тумбу найдешь ли? – он кивнул, с ухмылкой, на слонов.
Антон молчал и улыбался.
– Я спрашиваю – «захватишь ли уголь», а он стоит и лыбится, как дурачок на ярмарке.
Мальчишки прыснули, сдерживая смех.
– Привезу. И тумбу найду. И с Димкой и Федькой свяжусь. И фотографии от них привезу.
…Все встали и медленно пошли к выходу. Николай задержался и посмотрел на слонов. Отсюда казалось, что один слон защищает другого своим телом, а тот, подняв хобот, то ли зовёт кого, то ли прощается с кем-то.
–…Уточка, Мишка, это очень хорошо. Уточка – она завсегда на Руси оберегом дома была, – Николай положил на голову внука ладонь, полностью накрыв её, другой обхватив второго мальчишку за плечо, приостановился, пропуская вперед женщин.
– Дед! А «оберег» – это что? – тот тоже остановился, вкручиваясь головой в ладонь.
– Оберег? А это… это, Мишка, то, что в доме всегда должно быть.
… Дом, Мишка, без оберега, вроде, как и не дом, вроде.
Вроде, тогда в доме-то и беречь нечего. А если в доме беречь нечего, то, вроде, и оберег не нужен, но тогда, вроде, какой же это дом – если беречь нечего?
А если есть что беречь – то и оберег должен быть!..
Антон, улыбаясь, слушал.
Приостановился, тоже оглянулся на слонов, пропуская вперед себя отца и сыновей.
Дружба
Отец порол Петьку нещадно – так думал отец.
Петька так не думал.
Когда отец порол, – Петька думал о том, что ему – Петьке повезло.
За все пороть в один раз не принято. А из возгласов отца Петька точно знал, – за что порят сегодня. Отец никогда не знал за что надо бы. Петька знал.
Сегодня пороли за дружбу.
«За дружбу… Пусть порят», – думал Петька.
Пороть отец совершенно не умел, – в этом Петька был уверен.
«Самого не пороли – вот и не знает, как надо», – приходила и такая мысль.
« Вот бы я!..» – думал Петька. – «Эх! Как я буду пороть…» – мечталось Петьке.
Он представлял, как он снимет с косяка ремень, как помнет его в руках, как скрутит два раза, и...вот тут…
« С оттяжкой надо!» – мысленно советовал он отцу.
– …и чтоб глаза мои тебя не видели, – услышал Петька и понял, что все – порке конец.
« Вот чё говорит?» – думал Петька, натягивая штаны. – «Куда я с тобой слепым?..» Мысли шли своей проторенной дорогой.
Теперь можно, опустив голову, уйти сначала за печку, а потом и на улицу.
Прошлый раз «за дружбу» Петька страдал летом. Тогда с другом Женькой они ушли искать водопад. На Туимке – речке, обязательно должен быть водопад. И большие мальчишки подтверждали: «Есть водопад!»
Тогда, если бы не отец Витьки Марьясова, они точно бы дошли до него. Но… отец Витьки на «козлике» остановился: – Чё вы тут делаете?.. Как вас сюда черт занес?.. Кыш, в машину, пока ухи не оторвал!.. Ну, получите вы сегодня…
Насчет этого Витькин отец был прав. Получили!
«Да нет! Не прошлым летом…» – думал Петька, выходя на улицу. – «Это, почитай, было, как спутник смотрели. Снегу было тогда невидимо. Все выходили спутник смотреть. Чудно… Как звезда, а движется. У Женьки приемник был, там найдешь его – он пикает. Отец Женькин включит, а он так: – Бип…бип…бип… Выскочишь на улицу – летит.
Забежишь в дом – Бип…бип…бип… Да! Приемник долго нельзя слушать. Там батареи огромные – БАС… Садятся если долго слушать…
Да, это ясно!.. В фонарике тоже садятся… Если лампочка – на «два с половиной» – вообще мигом. Если на – «три с половиной» то на дольше хватает…
А зачем на «три с половиной»… чё там – еле светит.
Ясно, что водопад есть.
Горы кругом, – как водопаду не быть.
Да-а-а-а! Помешал тогда отец Витьки… Еще говорит: «Они чуть не к Беле дошли… К Фыркалу!..» Если бы ушли к Фыркалу, то Сундук видно было бы… Сундука же не было… Вот ведь – Сундук… Так никто и не добрался… Может правда там золото?..»
Петька дошел до дома Женьки.
Тот был дома. Поди тоже досталось?.. Вряд ли… Отец Женьку не порет… Милька не дает. Милька – сестра его старшая.
– Собрались! И куда сейчас намылились?.. – мать Женькина стояла около печки.
– Да не куда. К вам вот… – Петька стоял напротив тети Клавы.
– Тогда раздевайся и за стол.
«Да, за стол… Тогда, когда бутылка с карбидом взорвалась тоже вроде – «За стол». А потом – «А чё рубашка-то в крови…» «Чё с рукой-то…» «А ну-ка покажи…» «Вы чё с ума сошли…» «Отец, глянь…» Да ещё матери все рассказала…» – вспомнил Петька. – Евши мы. Подожду!
– Ты, давай тут, не выкаблучивайся… К столу!.. «Евши они…»
Женька посмотрел в упор. Петька подмигнул и закрыл глаза. Тот тоже – понял.
У Женьки в большой комнате еще и «голландка» – тепло.
Между «голландкой» и печкой вообще – нормально.
– Пороли?– Женька скривил рожу.
«Конечно, когда тебя не порят – чё не спрашивать…»
– Да, так… Батя с утра психует. Три ведра кипятка отнесли – так и не завелась его полуторка-то… Может, потеплеет… Весь день в гараже промаялся–...Петька вспоминал недавний «разговор» с батей. – А тебе чё сказали? – он перевел разговор на другое.
– Чё сказали… «Думать», – говорят, – «надо… Люди ведь вокруг… А вы…» А мы – чё, Петь, мешаем им что ли?..
– Темные они все, Женька! Вот дед говорит: «Темные мы все!..»
– Темные… – согласился Женька и опять скривился. – Больно было?
– А то?.. Порол, как не своего… Взял ремень-то с косяка. Помял, перекрутил раза три и с «оттяжкой» … То «на себя», то «в сторону», то «на себя», то в «другую»…
Хоть бы мороз спал. По морозу поди – заведи машину-то..
– А у меня батя мамке говорит: «Не буди ты его, когда метель да снег. Пусть спит. Вечером уроки проверишь. А мамка говорит: «Так я не только поэтому. В доме-то выстывает. За печкой приглядит… Опять же в школу… Вдруг чё не так… Стыду не оберешься». А батя: «Пусть уж спит, чем люди говорят…» – Женька замолчал.
– Я тоже с утра печку топлю. Чё сделаешь… Не бабское дело… – Петька явно намекал на Мильку. Она ему нравилась. Правда, Милька училась уже в восьмом классе.
– Ну, ты чё решил-то? Вроде за окном дует?– Женька подвинулся ближе.
– Чё решил? Чё решил? – Петька сделал вид, что думает. – Женьк! А вот если с Кубы сироту – нам отдадут? А?.. А то вот говорят – много сирот-то там. Говорят: «Берите!» Я мамке говорю – «Давай возьмем. У нас хорошо все. А?..»
– Нет, Петька, не дадут. Папка сказал, что «к нам не отдадут». В город там или в район… Нам не отдадут…
Вот если бы «свет» у нас был… Может тогда бы и подумали…
А так, наверное, разберут те, у кого «свет».
Петька с Женькой сидели, молчали, думая о своем.
В мыслях были: и Фидель Кастро, и Сундуки, и Шира, и водопад, и Туимка…
– Снег хороший идёт! Ну, так завтра как? – напомнил Женька.
– Как всегда!.. Завтра мы им дорогу к конторе проторим в два раза длиннее…
Мы вообще сначала пойдем к мосту, и только оттуда зигзагами к школе, а, не доходя, повернем к бульвару и только потом к конторе…
– Здорово! – Женьке идея нравилась. – Так опять выпорят! – он посмотрел на Петьку.
– И чё? А мы их заставляем по нашей тропе идти? Не нравится – пусть, напрямик свою тропят. Нече спать-то…
…Утром все, идя на работу, ругались: «Какой дурак утром шел «рулетом» по сугробам, не пойми как? Чтоб ему…»