Вся эта сложная обстановка — и теоретическая, и педагогическая,— создавшаяся благодаря кризису и реформе психологии, требует непременно некоторых предварительных пояснений для всякого вновь выходящего сочинения по этим вопросам, особенна для переиздаваемых ныне прежних курсов.
Курс Лазурского составился лет 15 назад из лекций, читанных студентам одной из высших петербургских школ, и предназначался как учебное пособие для этого курса в высшей школе. Своему назначению он отвечал и удовлетворял в полной мере. Написанный с исключительной простотой, ясностью и доступностью изложения, он соединяет в себе необходимые для всякого учебника достоинства: полную научность сообщаемого в нем материала с педагогически целесообразным, кратким и систематическим его распределением. Ныне книга выходит в свет третьим изданием и в первую очередь должна, по нашей мысли, исполнить то же назначение — дать школе руководство к курсу психологии и тем самым помочь и преподавателю, и студенту выйти из кризиса, который школой практически ощущается раньше и острее всего как отсутствие учебника.
63
Л. С. ВЫГОТСКИЙ
Именно это практическое назначение нового издания заставило не просто перепечатать текст книги в том виде, в каком он сложился под рукой самого автора, а подвергнуть курс некоторой критической редакции, которая осуществлена для настоящего издания ассистентами Психологического института при 1-м Московском государственном университете В.А. Артемовым 3, Н.Ф. Добрыниным 4, А.Р. Лурия s и пишущим эти страницы. Задача была в высшей степени трудная. Требовалось, с одной стороны, сохранить весь пиетет к научному и педагогическому наследству такого крупного ученого, как почтенный проф. Лазурский, избегнуть всяческого искажения и вульгаризации его мысли, сохранить в меру возможности в нетронутом и точном виде и дух, и даже букву его книги, способ его выражения, как бы интонации и паузы его курса. С другой стороны, необходимо было дать в руки студенту учебник по курсу психологии, который он прослушал в 1925 р., т. е. учесть и внести в книгу все необходимые поправки на время, которые всегда нарастают на учебной литературе за 10—15 лет, но которые возросли особенно ощутительно и явно именно за последнее десятилетие — годы кризиса.
Задача эта, очевидно для всякого, невыполнима в полной мере. Поэтому и на настоящую попытку приходится смотреть как на компромисс, как на некоторое половинчатое решение вопроса, которое может создать временный учебник переходного типа, но никак не разрешить вопрос нацело и окончательно созданием нового учебника того типа, который отвечал бы всем предъявляемым к нему нынешним состоянием науки требованиям. Такой учебник нового типа — дело будущего. Переходным же к нему временным пособием может вполне, по нашему суждению, служить курс Лазурского. За это говорит та, в общем совершенно здоровая научная почва, на которой стоял автор в педагогической и теоретической работе и на которой построен его курс.
«Одной из наиболее характерных черт современной психологии,— начинается этот курс,— можно считать постепенное превращение ее в точную науку — в том смысле слова, в каком мы применяем этот термин по отношению к естествознанию» (1925, с. 27). В этом «постепенном превращении» мы стоим сейчас перед такими радикальными попытками реформы нашей науки, что точка зрения автора курса может легко показаться слишком умеренной и «постепенной». Но он был, нессмненно, из тех психологов, которые стояли на пути к превращению психологии в точную науку. Его общебиологическая точка зрения на психику, трактующая все вопросы психологии как проблемы биологического порядка; его исходное утверждение, что все психические функции также имеют свою физиологическую сторону, иначе говоря, что чисто психических процессов в организме нет (процесс творчества, говорит он, между прочим, подобно всем остальным душевным явлениям, есть процесс психофи-
64
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ А. Ф. ЛАЗУРСКОГО
зиологический, т. е. имеющий свой определенный физиологический коррелят); убеждение в совершенной закономерности психической деятельности; наконец, учение о целостном характере личности, утверждающее, что наша психическая организация дана нам как нечто целое, как связанное, организованное единство,— все это настолько совпадает с основными принципами биологической и реалистической психологии, что ставит книгу в гораздо большую близость к современности, чем целый ряд других университетских курсов, созданных даже в совсем недавнее время. К этому надо прибавить сравнительно редкую для русского университетского курса особенность, именно внесение в курс элементов и данных экспериментальной психологии, и общий трезвый и прозрачный дух естествоведа и реалиста, пронизывающий всю книгу.
Вот те неоспоримые достоинства учебника, точки соприкосновения его с вновь возникающей научной психологией, которые необходимо было воздвигнуть на первое время, подчеркнуть и сделать доминирующими в книге. Но для того чтобы обеспечить за ними преобладание, пришлось с величайшей осторожностью внести некоторые видоизменения в самый текст. В общем все изменения текста, т. е. техническая сторона проделанной над книгой редакционной работы, сводятся к следующему.
Исключена из книги глава XXI (во втором издании) — «Религиозные чувства». Глава эта, органически не связанная с курсом, не входящая непременной составной частью в систему курса, и в научном отношении не представляет какой-либо серьезной и оригинальной ценности. Это не больше, чем маленькое ответвление в главе о психологии чувства, ничуть не обязательное и внутренне не необходимое. К тому же едва ли в какой другой области положения автора могут оказаться столь спорными, столь научно не установленным самый психологический анализ веры и религиозных представлений, таким предположительным и недостоверным, как именно в этой главе. Поэтому было бы крайне нецелесообразно сохранять в учебной книге спорный и односторонний материал, к тому же потерявший за последние годы, в связи с общим культурным переломом, почти в окончательной мере интерес. В современном университетском курсе такой главы, разумеется, не может быть,— следовательно, не должно ее быть и в учебнике, призванном обслуживать этот курс.
Еще выпущена одна страница из главы I —«Предмет и задачи», где автор вразрез с общей своей точкой зрения защищает право науки на введение гипотез и утверждает, что в этом смысле понятие души как основы наблюдаемых нами психических процессов имеет полное право на существование. Это отбрасывает нас так далеко назад в прошлое даже по сравнению с эмпирической психологией, этой психологией без души, что прозвучало бы несомненным и резким диссонансом в курсе научной психологии.
65
3 Л.С. Выготский, т. 1
Л. С. ВЫГОТСКИЙ
В остальном текст перепечатан полностью со второго издания о ничтожными пропусками отдельных слов, полуфраз, примечаний и пр. Эти пропуски вызывались большей частью чисто техническими и стилистическими требованиями в зависимости от некоторых дополнений, которые нами введены в текст. Мы считали себя вправе сделать это, так как исходили из убеждения, что учебник не песня, из которой слова не выкинешь, и что пропуск одного слова или замена одного слова другим, более подходящим по требованию контекста, никак нельзя почесть за искажение. Сделано это в крайне редких случаях — там, где было совершенно необходимо и неизбежно и где отказаться от этого значило бы отказаться вовсе от редакции текста.