- Твои галантность и обходительность просто не знают границ, - изрекла леди Димитреску, чувствуя себя победительницей. Стоило заставить мужа немного понервничать, а то он, кажется, совсем расслабился и растворился в своей работе; однако эту китаянку Альсина больше видеть не желала. Пусть работает, но не рядом с Гейзенбергом; об этом леди Димитреску решила подумать позже. Сейчас она шла по коридору фирмы с видом триумфатора, потому что совершенно неважно, насколько открыто твое красное платье; чтобы затмить женщину из рода Димитреску, нужно что-то посильнее.
========== Gender switch! III ==========
Недостатков у лорда Димитреску было множество, и Карлина смаковала их, наслаждаясь тем, что его светлость милорд граф далеко не так идеален, как хотел казаться. Пусть манеры в него вдалбливали с младенчества, однако его благородные родственнички, давно упокоившиеся в фамильном склепе, были бы весьма удивлены, узнав, каким развратным, похотливым засранцем был Альцин, не говоря уже об его кровавых наклонностях. Подумать только - наследник рода развлекал себя и свою гостью тем, что принимал кровавую ванну; он и Карлине предлагал окунуться, говорил, что это очень полезно для кожи, однако женщина категорически отказалась - не настолько она больная, а когда Альцин, уйдя вниз так, что на поверхности осталась только половина его головы, шумно выдохнул, пуская пузыри, как бегемот, после чего начал лакать кровь, по-звериному высовывая язык, Карлину замутило. Она отвернулась, съезжая по стенке ванны спиной, уходя под воду по самую макушку, так, что ее волосы закачались на волнах щупальцами медузы. Гейзенберг задержала дыхание, мысленно отмеряя секунды; Моро мог жить в воде, как уродливая вонючая рыба, однако на поверхность его тянуло - на дно озеро телевизор не забрать, и Миранда скорее даст подтереться своим крылом, нежели нырнет к сыночку-страхуиле, а Карлине и живущему в ней паразиту требовался кислород, но выносливость ее была на порядок выше, чем у обычного человека, и она смогла продержаться под водой почти пять минут. Получилось бы и дольше, но женщине не хотелось, чтобы Альцин обрадовался, будто бы Карлина утонула в ванной; мерзавцу пришлось бы объяснять Маме Монстров, почему фройлян Гейзенберг в его замок пришла на своих двоих, а покинула его вперед ногами. Лорд Димитреску хитрый, продуманный ублюдок, чтобы вредить Карлине в стенах своего дома; желай Альцин ей зла по-настоящему, постарался бы прикончить где-нибудь подальше от замка. Женщину бы совсем не удивили подобные планы - любви в их семейке уродов не было и в помине, все лорды друг друга терпеть не могли, кто-то больше, кто-то меньше; Альцин открыто брезговал Моро и немного презирал чопорную немногословную Донну, которых сама Гейзенберг считала бесполезными слабаками - но верными Миранде. Из-за их слепой, какой-то собачьей преданности Матерь Миранда держала Донну и Моро при себе, а действительно нуждалась она только в Альцине и Карлине, у которых чердаки еще стояли на месте, а яйца были такие, что хоть в жопе закаляй. Гейзенберг давно привыкла, что среди мужиков много бесхребетных, непроходимо тупых и самоуверенных гадов, умеющих разве что разевать свою пасть, чтобы пожрать и поорать; у Мора не хватало смелости, чтобы даже сказать о том, что его не устраивало. У лорда Димитреску рот вообще никогда не закрывался, потому что ему не нравилось все: погода за окном, плач расплодившихся зомби и ликанов, капризы подросших дочерей, запах Моро, одежда Карлины, прическа Карлины, поведение Карлины… Его заставляло строптиво поджимать губы буквально все в этой женщине, но это не мешало Альцину приглашать ее на чай в свой замок. Пару раз Гейзенберг составляла потомственному графу компанию за ужином, несколько раз даже оставалась ночевать: лорд Димитреску не пытался пробраться в ее спальню, всегда чинно желал доброй ночи на пороге комнаты и пожимал ей руку; целовать пальцы Карлины с обломанными грязными ногтями, мозолями и следами мазута, с которыми не смогло справиться благоухающее сиренью мыло, он почему-то не хотел. Лицо женщины Альцин тоже обделял вниманием, хотя к нему Карлина старалась приходить всегда умытой, распространяя запах пусть не духов, но глицеринового мыла, а эта титулованная скотина ломалась почище всякой девственницы, от чего Гейзенберг и сама начала чувствовать себя мужиком.
Какого хера вообще?! На кой черт тогда нужно было назначать встречи почти на каждый вечер, мечтательно вздыхать и таращиться так, словно у Карлины хуй на лбу вырос?! Нехер было ходить вокруг да около, когда сам раздразнил женщину из семьи Гейзенберг; это все равно, что вулкан разбудить - спасет только бегство, и то не факт.
Но Альцин бежать не собирался, и, судя до довольной физиономии графа Кровопийцы, именно этого он и добивался с самого начала: хотел, чтобы Карлина сдалась, чтобы не он выглядел коварным соблазнителем, а она предстала распутницей.
Как будто репутация в их краях кого-то ебет! Пиздец как интересно Донне, что они трахаются, настолько, что она разошлет телеграммы всем соседям. Даже Миранде было безразлично, чем заняты ее дети, так что Карлина не испытывала ни стыда, ни грусти; она просто подошла и взяла то, что хотела, как и всегда.
А Альцина Димитреску она хотела сильно, до сухости во рту, до головокружения, до слабости во всем теле; фройлян Гейзенберг была сильной женщиной, и мужчина ей нужен был под стать. Конечно, Альцин был не идеален, однако в их дыре сложно найти кого-то получше: всех более-менее сносных мужиков Миранда давно пустила в расход после своих неудачных опытов.
Карлина вынырнула, отбрасывая мокрые волосы со лба и протирая ладонями лицо; вода стекала по ее плечам, волосы облепили спину, как водоросли - валун, а в носу засел запах соли для ванн: успокаивающие мята, душица и ромашка. Как будто в чае искупалась. Воду для женщины готовил Альцин; видимо, посчитал, что Гейзенберг много нервничала. И подколол, сволочь, и вроде как позаботился; Карлине было приятно, но в то же время в груди свербело от раздражения. В любом поступке лорда Димитреску ей мерещилась издевка. Наверное, это уже паранойя, однако женщине нравилось перебирать в голове поступки и слова Альцина, словно просыпанные зерна. Совсем не думать о нем уже не получалось.
Перебросив руки через края ванной, Гейзенберг откинулась на бортик, уютно устроив затылок на подушке; она слышала, как мужчина весело плескался в крови, омывал шею, плечи и грудь, растирал кровь по рукам, жмурясь от удовольствия; Карлина не любила его таким - окровавленным, лежащим в ванне, для заполнения которой требовалось убить не меньше пары дюжин человек. Это было противно, уродливо, сильно отдавало ебанутым культом Миранды, которой самые дремучие крестьяне даже как-то приносили в жертву своих детей. Тупицы; Карлина всегда вспыхивала, когда думала об этих ребятишках и их семьях. Ее саму родители пытались защитить, но куда им тягаться с Мирандой? Потом уже Гейзенберг сама берегла своих родных от этой больной суки; самой ей было надеяться не на кого.
Альцин, несмотря на то, что много времени они проводили вместе, был не тем, на кого стоило бы полагаться.
- О чем задумалась, моя дорогая? - спросил лорд Димитреску, громко, с удовольствием отфыркиваясь; кровь стекала, огибая его скулы, лоб, линию подбородка, стремилась вниз по шее к рельефной груди, повисла каплей на кончике носа, которую Альцин надменно смахнул пальцем. Карлина искоса взглянула на него и тут же отвела глаза.
- О том, что ты похож на кусок тофу, плавающий в томатном супе, - обронила она сонно, уходя в воду по шею; женщину мягко клонило в сон, разомлевшая от воды и тепла, Гейзенберг была готова уснуть, однако для здорового сна наполненная ванна едва ли подходила. Стоило вылезти из воды, вытереться нагретым полотенцем, подготовленным запуганными до смерти слугами замка, и пойти в спальню, где Карлину ждала мягкая, удобная кровать. Нахер гробы; если Гейзенберг все-таки случится помереть, то пусть ее хоронят на шикарной постели.
- Довольно бесцеремонное замечание, - заметил лорд Димитреску; тряхнув влажными, слипшимися от крови волосами, он поднялся на ноги, и кровь в ванне заволновалась, чуть не выплескиваясь через борта. Звук был такой, словно со дна океана поднялась субмарина, и губы Карлины тронула туманная улыбка: Альцин тоже мог похвастаться наличием торпеды внушительных размеров, а яйца - как парочка морских мин. Женщина хмыкнула, сдерживая смех, который не остался для лорда Димитреску незамеченным. Пройдя босиком по выложенному изразцами полу за ширму, оставляя за собой кровавые следы, Альцин включил душ; Карлина, мгновенно оживившись, села повыше и перевернулась на живот, устроив подбородок на сложенных поверх бортика ванны руках. Силуэт голого лорда Димитреску вызывающе белел сквозь ширму из дымчатого стекла.