Что будет, когда Элоиза, его сахарочек, начнет интересоваться парнями, Гейзенберг даже думать не хотел. Прихлопнет же любого, каждого, как сраного клопа, кто посмеет позариться на Элоизу, любимую батину тефтельку.
Губы Альсины тронула благостная улыбка, взгляд прояснился и потеплел, когда Карл, обреченно подволакивая ноги, побрел в сторону холла; поймав мужа за плечо, леди Димитреску прижалась к нему, потираясь щекой о его висок. Гейзенберг глухо заворчал, отворачиваясь, но сбивчиво вдохнул, стоило женщине прижаться губами к его шее, колючей от проклюнувшейся щетины.
- Спасибо, родной. Хорошо, что ты все-таки решил остаться - для девочек очень важно проводить с тобой время.
- Конечно! Как же без бати-то? Без бати никак, - буркнул Карл, старательно игнорируя ощущение того, что его крупно развели. Нет, он был совсем не против побыть с Бэлой и Даниэлой, однако немного выводило из себя, что им вертели, как хотели. Как Донна управляла своими марионетками, так Альсина распоряжалась мужем, как чертовой куклой! Туда не ходи, это сделай, а то не делай; совсем раскомандовалась, вздохнуть свободно лишний раз не дает.
Однако Гейзенберг сам на это подписался; вот же… блять! Только немного потеряешь бдительность с этими бабами, и все, пустят в оборот.
- Сегодня на ужин будут стейки, - искушающе проворковала леди Димитреску; Гейзенберг, все еще пребывавший в мрачном расположении духа, заинтересованно встрепенулся. Мясо он любил, поджаристое снаружи и сочное, кровавое внутри, но Альсина пичкала его до омерзения полезной рыбой, овощами и диетической курицей, потому что в последнее время мужчину мучила изжога и тяжесть в желудке; а сегодня - смотрите-ка! - стейки! Ух, холера, знала, чем его зацепить!
- Я бы предпочел другое мясцо, - Карл, положив ладонь на бедро Альсины, с удовольствием сжал пальцы, а после - слегка шлепнул женщину по крепкой ягодице. Леди Димитреску кокетливо охнула, хлопая ресницами, и Гейзенберг усмехнулся, уже не так сильно жалея, что остался дома. В конце концов, чего Карл там не видел, в этом баре? Что, сложно порепетировать с девицами, которые ему практически родные? Да и Альсина довольна, а это тоже многого стоит.
- Изголодался, мой хороший? - леди Димитреску погладила Гейзенберга по щеке, огибая пальцами его скулу и линию подбородка, и кончиками ногтей пощекотала мужскую шею; Маришка, своенравно помахивая белым пушистым хвостом, осоловело косилась на Карла. Острые кошачьи ушки подрагивали, словно она прислушивалась к разговору.
- Еще как! Так что я рассчитываю к концу дня быть сытым и усталым.
- О, я тебя накормлю, дорогой. А потом - как следует уложу в постель, - пообещала Альсина и рассмеялась, почувствовав руку мужу на своем бедре; Гейзенберг тискал, мял и гладил, от чего женщина раскраснелась, дико блестя глазами, однако вскоре она отстранилась, силясь выровнить дыхание, и деловито поправила чуть сбившееся декольте, по-прежнему удерживая Маришку на руках.
- Но сначала - репетиция. Бэли и Дани тебя ждут.
- О, я их так отрепетирую, что мало не покажется! Пьеса от зубов отскакивать будет! - самодовольно заявил Гейзенберг, вдохновленный, решительный, готовый уже выйти на сцену и отстрелять все роли без суфлера. Вот это женщина: сначала в бараний рог скрутила, а потом так зарядит, что лететь и гореть будешь ярче фейерверка. На прощание шлепнув жену по смачному, налитому заду, Карл направился в библиотеку: голоса Бэлы и Даниэлы доносились оттуда; однако, чем ближе мужчина подходил к приоткрытой двери, тем яснее становилось, что репетиции, скорее всего, не будет. В комнате звенели девичьи голоса: разъяренный, возмущенный крик Бэлы и истеричный, полный слез и затаенного гнева визг Даниэлы. Гейзенберг сбавил шаг, прислушиваясь; входить и вмешиваться не хотелось, для здоровья куда безопаснее не вставать между этими двумя фуриями. Мужчина уже планировал вернуться к Альсине, чтобы она сама утихомирила распалившихся дочерей, когда Даниэла выпалила:
- …Неудачник! Ты встречаешься с полным неудачником и завидуешь, потому что мой парень уже многого добился в жизни!
- Серьезно?! То есть, этот лопоухий тролль - действительно твой парень?! - Бэла едко рассмеялась. - Великолепно, Дани, ты просто превзошла саму себя!
- Он не лопоухий! - взвилась Даниэла, на что ее старшая сестра презрительно фыркнула:
- Его ушами можно заменить спутниковые тарелки. И вообще… разве он не живет до сих пор с родителями?
- Мы, знаешь ли, тоже живем с родителями!
- Я могу съехать в любой день, - самодовольно изрекла Бэла, - просто не хочу оставлять маму. А вот ты думаешь только о себе. Эгоистка!
- Дура! - не осталась в долгу Даниэла. - Что ты ко мне привязалась?! Меня все устраивает!
- Не устраивает, раз ты начала этот разговор.
- Я просто не понимаю, что ты нашла в этом лузере! Позавидовала Кассандре и взяла первого встречного?
- Тогда ты своего нашла на свалке! Хотя нет… на болоте! Он ведь там вырос, среди аллигаторов, которые этого страшилу приняли за своего.
Гейзенберг присвистнул: вот это поворот! Кажется, скандал достиг критической точки, еще немного - и девчонки вцепятся друг другу в волосы. По-хорошему с этим разбираться стоило леди Димитреску, однако Карл, как-никак, глава семьи, хозяин дома, так что нечего тут устраивать хер пойми что!
Элоизе так ссориться будет не с кем; не порядок! Может, намекнуть Альсине на еще одного ребенка? Мошки ведь скоро совсем разлетятся, а Гейзенберг привык, что у них полный дом детей. Вот бы была еще одна дочка, их имбирный пряничек; похер, что скоро внуки пойдут, старым Карл Гейзенберг себя не чувствовал.
Поэтому он резво влетел в библиотеку, где друг напротив друга стояли бледные от злости девушки, встрепанные, с горящими, словно у ведьм, глазами, и гаркнул во всю силу голосовых связок, от чего Бэла и Даниэла пугливо шарахнулись в стороны:
- А ну, тихо! Устроили тут, понимаешь, грызню!
- Она первая начала, - захныкала Даниэла, указывая пальцем на сестру, - она не хочет, чтобы я была счастлива!
- Неправда! - Бэла негодующе топнула ногой. - Это все Даниэла! Как она начала встречаться с этим типом, так стала вести себя… просто невозможно!
- Как будто тебе принц достался, - девушка скривилась, манерно поправляя свои рыжие локоны; ее белокурая сестра набрала полную грудь воздуха, готовясь вновь разразиться яростной тирадой, но Гейзенберг опередил пышущую буйством Бэлу:
- Хватит, девочки, не ссорьтесь. Нашли из-за чего ругаться. Я уверен, что оба ваши парня - те еще доходяги и стоят друг друга.
- Эй! - ощетинилась Даниэла, а Бэла, мгновенно позабыв о разногласиях с младшей сестрой, строптиво поджала губы.
- Не говори так! Ты их совсем не знаешь.
- И знать не хочу, мне плесени Кассандры хватает по самые гланды.
- Лукас не плесень, - обиженно вставила Даниэла, и мужчина ехидно оскалился:
- Да, он не плесень. Он - черт лопоухий. Верно, солнышко? - обратился он к захихикавшей Бэле, пока Даниэла, красная, будто цветок гибискуса, топала ногами.
- Вы ужасны! Я все маме расскажу! Только она меня понимает!
- О да, - серьезно кивнул Гейзенберг, - иди и расскажи ей, что у тебя отношения с каким-то парнем, которого даже твоя сестра считает пугалом.
- Главное: каким я его считаю. А для меня он замечательный. Самый лучший, ясно?! - Даниэла смерила сестру и отчима гордым взглядом, и Карл примирительно поднял руки.
- Все с тобой понятно, малышка. Раз так - не буду спорить, сама разберешься. Тебя это тоже касается, - мужчина искоса взглянул на Бэлу, - лезть не буду, пока сами не попросите. И с матерью вам самим поговорить придется. Но если надо будет, я прикрою.
Даниэла, счастливо хлопнув в ладоши, звонко рассмеялась, а Бэла налетела на Гейзенберга, повисла на нем, обвив руками шею, и крякнувшего Карла повело в сторону; рыжая, вцепившаяся в мужчину с другого бока, помогла вернуть ему равновесие, но под весом девушек Гейзенберг шатался и только щурился, пока они благодарно зацеловывали его щеки.
- Ты лучше всех! - прощебетала Даниэла ему прямо в ухо, едва не оглушив. - Хорошо, что ты у нас есть. Без тебя наша семья была бы совсем не такой счастливой.