Вопросы времени
- Я не понял! У тебя кроме этого барахла ничего нет? То есть, мы зря догоняли твою развалюху? - с каждым следующим словом голос атамана наливался злостью. - Да, вы правы, - согласился кутающийся в проеденную молью тужурку старичок. - Врёшь, борода! Обмануть меня вздумал? - дюжий разбойник поднял несчастного словно пушинку и зарычал прямо в лицо, - На кой тебе эта рухлядь? Она даже сельскому старьёвщику не нужна! Но старик лишь устало улыбнулся, насмешливо посмотрел в переполненные яростью глаза и тихо пояснил: - Видите ли... Я давно путешествую, фургончик мой обветшал. Вы просто не смогли прочесть выцветшую надпись, а там сказано: “Лавка бесполезных вещей”. Их, собственно, я и вожу. Конечно, порой случается, что вещицу-другую передаю новому хозяину, но это бывает нечасто. Вы ничего не хотите взять? Атаман зарычал столь страшно, что ржущая ватага разбойников мигом присмирела. Даже замолкла беспрерывно ругающаяся парочка оборванцев, что так и не прекратили выбрасывать из повозки хлам. Маленький отряд налётчиков как один уставился в ожидании зрелища расправы. Атаман не заставил себя ждать. Выхватил широкий нож и приставил к горлу торговца бесполезными вещами. - Я сейчас заберу у тебя жизнь! Но эти слова совершенно не впечатлили старца. Он хмыкнул, неуклюже стукнул сухонькой ладошкой по могучему предплечью атамана. Этот невинный жест подействовал совершенно неожиданным образом. Кисти разбойника разжались, выпуская на свободу и старика и орудие несостоявшегося убийства. По ватаге пронёсся изумлённый вздох, когда, секунду спустя, главарь зашатался и рухнул навзничь. - Забрать у меня жизнь ты не в праве! - голос прогремел словно раскат грома. Перепуганные налётчики тут же попадали окарачь. А старик навис над беспомощным великаном и продолжил страшным голосом: - Я - посвященный четвёртого круга ордена странствующих волшебников! Не одну сотню лет скитаюсь по бренной земле. И не тебе, ничтожный червь, решать, сколь долог будет мой путь. От страха едва не потеряв рассудок, атаман всё же попытался что-то пролепетать. Но проступившие на лице старца огненные знаки враз отбили всякую охоту говорить. Волшебник всё также грозно сверлил разбойника глазами, а про себя отметил, что тысячи раз видел, как ярость в глазах собеседника уступает место страху, но сам момент отсутствия в глазах и того и другого никак поймать не мог. Старик усмехнулся, разгладил куцую бородёнку и уже прежним тихим голосом промолвил: - Я делаю волшебные подарки только тем, кого выберу сам. Но почему, ради разнообразия, не одарить тебя? Чего тебе хочется? Упавший духом не в силах был что-либо говорить. Он испуганно вращал глазами и хватал ртом воздух словно выброшенная на берег рыба. Но старцу не было дела до состояния налётчика. Он деловито подошёл к выброшенной из фургона куче хлама, выудил грязную, слипшуюся в комок тряпку, расправил и бросил разбойнику. - Закон нашего ордена предписывает делать два подарка. Вот тебе мой первый дар, - но видя непонимание на искаженном страхом лице, смягчился и пояснил, - Этот старый мешок пуст. Но выверни его, и в нём найдётся золотой. Неплохое приобретение? В ваших краях на это можно двух коров купить. Второй подарок получишь при следующей нашей встрече. Понятно? А раз понятно, то чего тут разлегся? Проваливайте, пока я вас всех в жаб не превратил! Очнувшиеся бандиты мигом повскакивали в сёдла, и через несколько секунд их и след простыл. Оглядев устроенный налётчиками бедлам, старик хлопнул в ладоши. И весь раскиданный скарб тут же вернулся в фургон. Волшебник не спеша забрался на козлы, слегка тронул поводья, и тощая старая кляча потащила фургончик по степи прежним курсом. Старик вновь безразлично уставился в опостылевший осенний пейзаж. Внезапно на его плечо спикировал огромный ворон. - А! Вот и Рон пожаловал. Что ж ты, дружок, пропустил такой эпизод? Ворон удивлённо покрутил головой, пытаясь понять слова человека. Но старик тут же пояснил: - Вот напали тут средь бела дня разбойники. Да, да! Самые настоящие! Ты никогда не видел разбойников? Это досадное упущение! Ну, ничего. Не огорчайся. Я ихнему атаману подарочек вручил. Думаю, скоро прибежит за вторым. Вот и посмотришь тогда, - старик тихонько усмехнулся и тут же серьёзно спросил, - Сам-то не надумал второе желание? Неужто так и будешь со мной таскаться? Но ворон гордо отвернулся, взмахнул крыльями и переместился на потёртую дугу. Лошадь на птицу не отреагировала, а старик только тихо засмеялся. Процессия продолжила неспешный путь через бескрайнюю осеннюю степь. Упрятанное за плотными облаками солнце начало уже клониться к закату, когда старик оторвался от созерцания застывших просторов. Веки медленно опустились. Несведущему даже могло показаться, что возница попросту уснул. Но это было не так. Волшебник прощупывал мир, напрягая недоступные простым сметным органы чувств. А через несколько секунд озадаченно хмыкнул и выудил из бесконечных прорех утлого одеяния стеклянный шарик. Покрутив в обветренных морщинистых руках прозрачную безделицу, волшебник пробормотал: - Неужели, ученик соизволил навестить учителя? И подбросил шарик на пару саженей. Стекляшка сверкнула в верхней точке траектории крохотной звёздочкой, но падать не спешила. Шарик словно тонул в необычайно тягучем воздухе. Когда же он окончательно затормозился, пространство справа от дороги сгустилось. И к старику шагнула тощая фигура в длиннополом плаще. Всё лицо ученика скрывала тень громадного капюшона - Здравствуй, учитель! - звонкий голос никак не вязался с жутковатым одеянием. - И тебе привет, Мартин. Давно тебя не видел. - Давно? - в голосе ученика эхом отдалось удивление. - Конечно! А что... - О! Прости меня! Я не всегда успеваю анализировать потоки... - и горечь внезапно переполнила всё вокруг. Старик резво соскочил на землю, ловко откинул с собеседника капюшон и пронзительно уставился в глаза юноши. Но в гляделки ученик играть не желал. Он резко зажмурился и еле слышно произнёс: - Учитель, тебе нельзя смотреть в мои глаза. - Ошибаешься! Мне можно. Уже можно... - Но... Но почему? - сказано это было с таким надрывом, что старик едва не расплакался. - Ничего, не поделаешь, Мартин. - Но я могу! - Не вздумай мне перечить! - вспыхнул старец, но волна не успевшего родиться гнева тут же улеглась. - Давай лучше поговорим. Так сказать, по-людски. - Хорошо, учитель... Вечерело. Степной ветер немилосердно трепал пламя небольшого костерка. С затянувших небо туч то и дело срывались ледяные капли. Но двум волшебникам капризы погоды были нипочём. Юноша рассеяно смотрел на куцие сполохи, старик же с нескрываемым интересом наблюдал за бывшим учеником. Наконец, вернувшись в реальность, Мартин поинтересовался: - Учитель, зачем ты так на меня смотришь? - Видишь ли... После твоего перерождения я видел тебя лишь мельком. И вот теперь хочу насладиться полной мерой. Тебя это удивляет? Но ученик лишь пожал плечами. А старик продолжил: - Твой выбор воплощения всех озадачил. Вернее сказать, некоторых озадачил, остальных ошеломил. Вечный смотритель башни стихий даже вознамерился протестовать. Многие возмущались. Но настоятель утвердил. И не ошибся! Хотя о чём я? Он же никогда не ошибается. Таков уж его выбор. - Понимаю. - Мартин, я постоянно размышлял о причинах твоего выбора. Но до конца так и не смог понять. Не раскроешь старику тайну? - Учитель, здесь нет никакой тайны. Ты помнишь, как я впервые перешагнул порог храма? - Нет, Мартин. Я же в тот день опоздал к разбору учеников. - Правда? А я думал, что это было специально подстроено настоятелем. - Что именно? - Ну, я думал, что долгое ожидание будущего наставника - это было что-то вроде испытания. - Нет, Мартин. Вступающие в братство странствующих волшебников не проходят никакого испытания. Ваше желание - вот единственный критерий. - Да еще несколько мешков золота. - Совершенно верно. Но как ты теперь знаешь, братству от этого золотого потока практически ничего не остается. Всё идет в королевскую казну. - Да, я знаю. - Но что тебе до золота? - Теперь уже ничего. Но вот раньше... Когда я решил стать волшебником, мой отец был невероятно горд. Видано ли дело - мальчишка на такое отважился! Отца даже не смутила неподъемная для купца второй гильдии плата. Даже не могу представить, что ему пришлось пережить, чтобы собрать такую колоссальную сумму. Но когда мы прибыли к вратам храма, и этого оказалось недостаточно. Отец ни секунды не задумываясь, тут же продал наше судёнышко. Я был ошарашен. Но близился конец дня приёма, и мне было нужно спешно идти в храм. Мы прощались всего несколько секунд. Я тогда даже не сообразил, что ему не на чем будет возвращаться. Но теперь понимаю, что и он об этом не беспокоился. Мартин замолчал, погрузившись в воспоминания. Старик украдкой смотрел, как отражаются языки костра в глазах ученика. Он почувствовал, что ещё чуть-чуть, и слёзы брызнут из лучащихся звёздным светом очей. Но ученик словно окаменел. И голос был под стать - словно вырвавшийся на свободу из тысячелетнего склепа: - Это неправильно, что отец занимался торговым делом. Это была величайшая несправедливость. Он родился поэтом, учителем... У меня никогда не было других учителей. Всему меня учил отец. Ну, кто из купцов станет тратить своё время на обучение дитяти, даже если оно единственное? А кто сможет обучить чему-либо кроме поиска выгоды? Мой отец мог. И