учил. У него была огромная библиотека. Мудрецы и книжники с радостью посещали наше книгохранилище. Это теперь я понимаю, что на меня они смотрели с завистью. А тогда воспринимал, как само собой разумеющееся. Раз отец постоянно читает, то так и должно быть. Раз отец заставляет что-то выучить, значит так и нужно... Мартин замолчал, подбросил в огонь сушняка. Глядя на воспрявший духом костерок, он продолжил: - В суматохе орденского жития я часто вспоминал ежевечерние беседы с отцом. Хотя раньше они меня злили до чрезвычайности. - Злили? - учитель был удивлён столь контрастному переходу. В этот раз Мартин надолго задумался, но всё же ответил: - Мне было обидно, что отец знает всё. К сожалению, это правда. Он был удивителен, понимал мир так, как никто из мудрецов в нашей обители. Потому он и не бросил торговое дело. Говорил, раз предписано быть послушным сыном, значит так и должно быть. Все добродетели и правила, которые мне казались кандалами общества для свободомыслящих, он воспринимал как проявление высшей справедливости. Я понимаю это только сейчас. Как и много другое... - Мартин тяжело вздохнул, - Когда я только мечтал стать волшебником, я сразу сказал себе, что буду как отец - непохожим ни на кого. Что проку исполнять чьи-то необдуманные желания и, тем паче, потом за это наказывать? Мне хотелось чего-то из ряда вон! А когда я узнал, что на обратном пути из обители отец погиб, вот тут-то мир и перевернулся. - Ясно. А я, старый дурень, всё ломал голову, чего ты бесишься? Прости уж. Сам понимаешь, учителю нельзя лезть в мысли ученика. - Я понимаю, учитель. - Так значит ты захотел вернуть отца? - Да. Глупо, правда? Но старик только вздохнул. - Я сам понимаю теперь, что глупо. За несколько лет в обители взрослеют на столетия. И я не исключение. Но... но мне всё время кажется, что я куда глупее отца. Волшебники замолчали. Им не было дела до пронизывающего ледяного ветра, голодных волчьих завываний, беспечного мигания звёзд... И если учителю было всё ясно, то у ученика ещё остались вопросы. - Учитель, ты никогда не хотел нарушить закон двух желаний? - Хотел. Конечно, хотел. Но наши законы не чета людским. Мы свои нарушить не в силах. Хотя, должен тебе признаться. Были такие клиенты, кому я дал меньше. - Как это? - глаза Мартина совсем по-детски округлились, - Ведь второе желание даётся, чтобы человек смог исправить глупость в первом! Лишать этого - прямое нарушение закона! - Ну, что ты! Никто и не помышляет о нарушении великих законов. - Тогда как... - А вот я тебе сейчас и расскажу, - и старик принялся не спеша набивать уродливую трубку, - Уж не одна сотня лет канула с тех пор, как случилось восстание гномов северных земель. С тогдашним королём они здорово повздорили. Но сколь ни крепка была гномья сталь, а колдуны короны не зря свой хлеб ели. Самые ретивые кланы были сожжены, а остальные заключены на вечное пребывание под землёй. Особо тяжко это было для клана Гранитного хребта. Эти гномы жили почти как крестьяне - возделывали землю, охотились, рыбачили... Они даже в оружейном деле ничего не смыслили. И вот представь, что по дикой прихоти короля и дурости соплеменников, их в одночасье упекают жить без солнечного света. Да, их далёкие предки так жили веками. Но когда ж это было? И вот, ни за что, ни про что, их обрекают питаться корнями растений, пить подземные воды и рыть бесконечные шахты. Вечная каторга. И для них и для потомства. Но гномы - народ упорный. Они снова стали жить укладом своих отцов, постепенно забывая всё, что связывало их с поверхностью. Все наземные постройки оказались заброшены, осталась только башня звездочётов. А надо сказать, что гномы весьма уважительно относятся к предсказанию по положению небесных светил. Потому великий совет гномов постановил, что поскольку звездочёты на землю не ступают и даже её не видят, то ночами могут спокойно смотреть в телескоп, не навлекая на клан гнева всевидящего королевского ока. К тому же звездочёт у них был только один - это был очень старый и уважаемый гном. И вот с наступлением темноты старик поднимался на верхушку башни и занимался своим любимым делом. Башня была высоченная, и звездочёта поднимали пару часов, наматывая на лебёдку длиннющие канаты. Это продолжалось десятки лет, пока старик совершенно не ослеп. И тогда в башню стал пониматься его ученик - совсем молоденький гном, который никогда не видел солнечного света. Но вот как-то роясь в библиотеке, малец нашёл занятную человеческую книжицу. Неизвестный мир так поразил его, что он начал мучить престарелого учителя бесконечными вопросами о старых временах. И в конце концов окончательно потерял голову. Однажды, поднявшись на башню, он решил до наступления рассвета не спускаться и посмотреть на неизвестный мир людей. Это обрекало вольнодумца на жестокое наказание. Но он надеялся, что на несколько минут задержки никто не обратит внимания. И вот он увидел, как восходящее солнце заливает светом укутанную снегом землю. Беконечность белых барханов была столь сказочна, что он не заметил как стремительно началось утро. А в месте с ним в башню стали ломиться экзекуторы. От охватившего ужаса малец отважился на отчаянный шаг. Он решил выпрыгнуть из окна башни. - Как? Ведь это была верная смерть! - Не совсем. Видишь ли, огромные кучи снега были навалены в нескольких саженях под окном. И он сиганул прямо в сугробы. Увы, юный гном и понятия не имел, что смотрел вовсе не на снег, а на облака. И когда стремительно просвистел сквозь них, с ужасом возопил о спасении. - И ты, учитель... - Да, я как раз проезжал поблизости. Я притормозил его падение и испросил о желании. И наш молодой звездочёт возжелал превратиться в птицу, - старик усмехнувшись, сделал глубокую затяжку, - Как ты понимаешь, птиц он до этого никогда не видел, а только читал про них. Потому сформулировать желание точно не смог. А раз так, то я имел полное право засунуть его хоть в воробья, хоть в попугая. - Но ты этого не сделал? - Верно. Я превратил его в ворона. И с тех пор этот негодник шляется со мной по миру и не желает менять ни шкуру, ни компанию. Мартин покачал головой, вздохнул и грустно сообщил: - Учитель, а я его понимаю. - Не сомневаюсь. Потому и рассказал о нём. - Но мне хотелось узнать иное. Бывало ли, чтобы человек дважды опростоволосился с желаниями, но тебе все равно хотелось помочь ему? Старик долго молчал. Руки теребили погасшую трубку. Глаза устало взирали на еле тлеющие угли. Сутулые плечи съёжились, словно волшебник решил превратиться в тощего лесного карлика. - Было такое однажды. Было... Я тогда был лишь немного постарше тебя нынешнего. В одном из городков я встретил смертельно больного юношу. Я был очень удивлён, что он просил вовсе не об исцелении. Упав на колени, он молил даровать свершение подвига. И я, со свойственной колдунам насмешкой, снабдил его доспехами вечной брани. Этот чудесный артефакт наполнял силой и здоровьем своего хозяина. Но только тогда, когда тот участвовал в сражении. Когда же воин переставал звенеть клинком и проливать кровь, то начинал стремительно дряхлеть. Но умереть от старости и болезней не мог. Хотя мучился преизрядно. Я долго ждал, когда он прибежит просить о снятии доспехов. Но он пришёл с совсем иной просьбой. Такого ветхого старца я и не думал увидеть. Как у него хватало сил передвигаться в неснимаемой броне, ума не приложу. А он еще и притащил младенца! И вот эта развалина еле слышно шепелявит, что желает, чтобы из его несокрушимой брони я изготовил колыбель для защиты ребёнка. Попытки вразумить старика и объяснить, что в этом случае он сразу же умрёт, успехом не увенчались. Я сделал колыбель. Сделал на совесть, по всем правилам положительного влияния. - Он умер? - Сразу же. Но не это удивительно. Никогда, ни до ни после, я не видывал, чтобы умирали с такой счастливой улыбкой. - А что стало с младенцем? - Ничего. Он вырос. Стал кузнецом. Неплохим мастером. Я под разными личинами несколько раз предлагал ему исполнение желаний. Но он отказывался. - Почему? - Мартин, ты ещё молод, - старик отечески похлопал ученика по плечу. - Я спросил, потому что после перерождения первый человек, которому я предложил помощь, от неё отказался. Этому можно было и не удивляться, если бы человек не находился в смертельной опасности. На караван напали разбойники. Они перебили всех. В живых остался только израненный охранник. Он столь яростно сражался, что будь у него такой же напарник, то и сотне налётчиков пришлось бы несладко. Атаман был впечатлён его храбростью и предложил примкнуть к разбойникам. Но охранник отказался. Взбешённый бандит закричал, что смерть от клинка - слишком лёгкая для такого наглеца. Он приказал забить его в колодки и продать на галеры. Он тогда и бросил ключевую фразу: “Там твоя мученическая смерть станет только вопросом времени!” И тогда появился я. Я предстал перед пленённым и, невидимый его врагами, спросил о желании. - И что же он ответил? - старик мигом оживился, будто помолодел на несколько столетий. - Он посмеялся надо мной. Сказал, что его свободу отобрать не в силах никто! Я долго следил за этим человеком. Поначалу он казался полоумным. Но чем дольше смотрел, тем страшнее мне становилось... - Страшнее? Я не ослышался? - учитель даже не заметил, как уронил в костёр трубку. - Да, учитель. Именно страшнее. Он не просто сбежал с галер. Он смог вырваться из чудовищной пропасти свинцовых рудников. Он выжил после лихорадки, выкосившей всё населен