Выбрать главу

[3] Портнов Иван Борисович, генерал-майор УМВД по Читинской области (31 июля 1941 - 21 марта 1949 г.)

[4] Набойка (жаргон) - тутуировка.

ГЛАВА 6. ПОДПОЛКОВНИК МГБ.

02 апреля 1949 года. 20 часов 05 минут по местному времени.

Управление МГБ города Читы.

***

Меня доставили прямиком в Управление УМГБ по Читинской области, которое находилось в Чите по адресу: улица Ленина 84, дом, что находится на углу улицы Полины Осипенко.

Из машины меня вывели с мешком на голове как секретного заключенного. Я ничего не видел, но двое сопровождающих неумолимо вели меня под руки и не давали упасть. Меня завели в здание, и я понял, что мы спускаемся в подвал.

Чита - очень старый и интересный в историческом плане город. За повседневными делами, мы как-то не обращаем внимания на такие вещи. Поэтому я кратко опишу, что представляло собой место и дом, в которое меня привезли в 1949 году.

Сибирское Генерал-губернаторство при царском режиме имело своим центром город Читу. А история Читы начинается издавно, с 1661 года, когда был заложена крепость-острог воеводой, неким Яковым Похабовым. Название город получил от реки Чита. Чита строилась медленно, но количество населения ее постоянно росло. В 1811 году Читу украсила триумфальная арка, что сразу указало на важность и значимость этого города в Забайкальской области. Главная улица города, которая открывала “Южные ворота” с 1885 года стала называться Иркутской, но в 1939 году ее изменили на Ленина. Правда, многие читинцы по-прежнему именовали ее Иркутской. Эта улица была главной, а значит, на ней располагались все главные административные здания города.

Шумовский дворец, который выходил на улицу Ленина своим левым крылом, был построен архитектором Пономаревым Ф.Е. в 1912-1914 годах. С 1937 года в доме располагалось УМГБ и штаб войск Забайкальского Военного Округа. Но до этого дворец сменил множество хозяев: сразу после постройки, его заняли деловые конторы. После начала Первой Мировой войны подвал архитектурного комплекса, стал служить тюрьмой для австро-венгерских военнопленных. В 1918 году этот дом стал местом съезда Советов Рабочих и Солдатских депутатов. При атамане Семенове, дом стал сразу концертным залом, канцелярией и консульством Японской миссии в России. В 1920 году дворец стал Министерством иностранных дел, новой Дальневосточной республики. Но это государство просуществовало недолго и вошло в состав РСФСР. В 1922 году в доме стала располагаться библиотека. В 1923 году дворец братьев Шумовых был объявлен Дворцом Труда. Пока не перешел в постоянное ведомство НКВД-МГБ.

В подвале, который оказался специальной тюрьмой МГБ, меня первым делом меня повели в уборную, откуда я попал в душ, где у меня отобрали все лагерные вещи, заставив сложить их в мешок, который куда-то унесли. Вода в душе оказалась горячая, и я с огромным наслаждением мылся, наверное, полтора часа. Я много раз натирал себя хозяйственным мылом, подставляя измученное тело под струи воды, смывая с себя лагерную грязь и яйца платяных вшей.

Меня в душ сопровождали два охранника, которые к моему удивлению не торопили меня, не повышали голос и вообще вели себя как наблюдатели, не более. Один из них, после того как я закончил мыться, даже протянул мне широкое полотенце, что меня страшно удивило. Я уже успел привыкнуть в лагере, что охрана не считает политических заключенных за людей и вдруг такая нехарактерная любезность. Это меня не только удивило, но и насторожило.

Мне принесли чистое белье, не сильно поношенное, которое пришлось мне впору. Одели меня в гимнастерку военного образца, но без погон и петлиц, солдатские штаны, сапоги правда были сильно стоптаны, но и они по сравнению с моей полуразвалившейся обувью, подвязанной тесемками выглядели почти новыми. Мне выдали бушлат, зимнюю шапку и снова сводив в уборную, ввели в небольшую подвальную комнату без окон в особняке, в которой меня ожидал ужин, показавшийся мне роскошным. Жареная картошка с котлетами и черным хлебом, стакан горячего чая с сахаром и лимоном. Даже салфетка была! Я, увидев еду и получив подтверждение, что это приготовлено для меня с жадностью набросился на еду, не обращая никакого внимания на своих конвоиров. Когда с едой было покончено, я, набравшись наглости, попросил закурить, и мне, молча, протянули папиросу Казбек, которую я с наслаждением выкурил. Затушив окурок, я спросил, что мне делать дальше. В ответ мне предложили ложиться спать на деревянном топчане, который стоял тут же в комнате. Мне сказали, что завтра за мной придут. Я смертельно устал от дороги, поэтому, как только за моими конвоирами закрылась дверь, я прилег и моментально уснул нисколько, не заботясь о завтрашнем дне. Какой зэка в моем положении будет думать об этом, если у него есть возможность выспаться в тепле и сытости за много дней.

03 апреля 1949 года. 09 часов 18 минут по местному времени.

Управление УМГБ города Читы.

***

За столом в подвальном кабинете, куда меня привели, сидел майор ГБ. Признаться, я не смог до конца привыкнуть к синей форме, в которой ходили МГБешники, но майорские погоны ничем не отличались от тех, которых я знал. На его груди был приколот один длинный ряд наградных колодок.

- Заключенный номер Н-283, осужденный по статье 58-10 прибыл, - отрапортовал я бесцветным скучным голосом.

Майор, не вставая из-за стола, показал мне рукой на стул, стоящий по другую сторону стола и жестом пригласил садиться.

Мне очень захотелось сдерзить в ответ, что я уже давно сижу или что-нибудь в этом роде. Но в моем положении лучше не спорить. Поэтому я, молча, подчинился и по лагерной привычке стал рассматривать свои руки. Я только сейчас обратил на них внимание более пристальное, чем раньше. Кожа на кистях приняла какой-то серо-синюшный оттенок, покрылась сетью болезненных трещинок и нарывов. В дополнение грязная каемка под ногтями и въевшаяся грязь производила впечатление, что я не мылся минимум два месяца. Но насколько я помню, я мылся вчера, когда меня водили в душ.

Майор кивнул сопровождающему сержанту и тот вышел, прикрыв за собой дверь.

- Я - майор Государственной Безопасности, моя фамилия - Волосников Николай Яковлевич, - представился он и поинтересовался. - Вы меня знаете?

- Нет, - ответил я.

- Вас устраивает ваше настоящее положение, гражданин? - спросил майор.

- Не устраивает, гражданин начальник, - буркнул я в ответ.

- Тогда может быть вы расскажите мне, кто вы все-таки такой? - попросил майор и, прикурив папиросу выпустил клуб табачного дыма вверх. Меня он казалось, не замечал. Наивным прикидывается. Он не может знать, что я достаточно начитанный человек, который имеет представление о маленьких хитростях следственного отдела. Или майор хитрит, пытаясь подловить меня?

- Расскажу, если вам это действительно интересно, - вздохнул я. - Все, что знаю.

- Назовите ваше настоящее имя, фамилию, отчество, - попросил он.

- Рабер Михаил Аркадьевич, - ответил я.

- Это ваша настоящая фамилия?

- Самая настоящая, - подтвердил я. - Другой у меня нет и никогда не было.

- И вы ничего не помните о своем прошлом?

- Не помню, - мне казалось, что я достаточно тонко играл.

- Вы родились в СССР? - вдруг спросил майор.

- Разумеется!

- Какими иностранными языками вы владеете?

- Русским, Иврит и Английским свободно, - сказал я.

- Откуда у вас оказались шутовские поддельные документы на ваше имя?

- Этого я не знаю. Я действительно ничего не помню, - ответил я.

- Но то, что вы родились в СССР, вы откуда-то помните. Как вы можете это объяснить?

- Никак не могу.

Майор долго молчал, пристально рассматривая меня.

- Допустим, - произнес он. - У вас случилась амнезия. Предположим. Но ведь вы здравомыслящий и грамотный человек. Каким образом вы можете объяснить, что у вас найден паспорт несуществующей державы и еще датированный 2009 годом? И деньги, которые не примет ни один банк в мире? Зачем они вам понадобились?