В связи с делом Жобина, на допрос дернули и меня. Так я прояснил для себя, как обстоят дела. Мне инкриминировали дополнительное обвинение: участие в преступной деятельности в составе банды Жобина! Только сейчас выяснилось, что в Чите, оказывается “давно существует банда Жобина”, прославившаяся “дерзкими грабежами и налетами”, держащая в страхе всю округу. Прямо “черная кошка” какая-то! Мне было глубоко безразлично, что там старательно скрипели перьями следаки. Больше полной катушки мне все равно не дадут…
Зато Жобину много чего пришили. Бандитизм, пять убийств, шесть грабежей, три кражи, вооруженное нападение на сотрудников тюремной охраны, побег из-под стражи.
Только в одном на следствии я не согласился:
- Что ты тут, начальник, туфту лепишь? Как я, вор в законе, под Жобиным ходил? Он же фраер! Дела вместе делали, но под ним никогда не был! Это не подпишу!
А в тюрьме из камеры в камеру переносились слухи о новом духовитом фраере[24], который прошел трюмиловку и ночью гонял вертухаев по коридору.
Жобин сидел в карцаре, но ему арестанты через одного вертухая перекинули жратвы, курева и теплые слова.
Только Белка не мог понять моей игры:
- Фокусник, какой интерес тебе этот цирк устраивать? Зачем тебе этот фраер нужен?
Я показал ему на раскрытой ладони монету, покрутил рукой, показал снова ладонь. Монеты на ней не было.
- Я же фокусник, - отшутился я.
––––––––––
[1] Параши ходят (жаргон) - новости, слухи, нуждающиеся в проверке.
[2] Полковник (жаргон) - сифилитик, имеющий три креста на реакцию Вассермана.
[3] Хозяин (жаргон) - начальник тюрьмы.
[4] Коня гони через решку (жаргон) - коня гнать - передавать через нитку или веревочку записки или дачки в соседнюю камеру; решка - оконная решетка.
[5] Швайка (жаргон) - заточка, “пика”.
[6] Малютка (жаргон) - вор, подавший прошение о принятии его в воровскую среду.
[7] Солнце зэка (жаргон) - тусклая лампочка в камере.
[8] Хмырь болотный или зеленый (простонародное, грубо-пренебрежительное) - невзрачный, жалкий, странный, неприятный человек.
[9] Фрей небитый (жаргон) - фраер, полностью незнакомый с тюремными обычаями.
[10] Сидор-Поликарпович, Баклажан-Помидорович, Асфальт-Тротуарович, Фан-Фаныч (жаргон) - презрительные клички в ИТЛ у фраеров.
[11] На зарубке (жаргон) - на заметке.
[12] Держать короля за бороду (жаргон) - иметь фарт в игре.
[13] Гнать подливу, заливать (жаргон) - обманывать.
[14] Вор подснежный (жаргон) - человек объявляющий себя блатным, но не являющийся им.
[15] Боталом машет (жаргон) - говорит чепуху не по делу.
[16] Васька Пивоваров - ссученный вор, одна из центральных фигур в сучей войне.
[17] Бороду вешать (жаргон) - врать.
[18] Лахман (жаргон) - прощение карточного долга.
[19] Амба (жаргон) - конец.
[20] Бздеть (жаргон) - бояться.
[21] Уделал начисто (жаргон) - убил.
[22] Перекинулись (жаргон) - умерли.
[23] Дохнуть (жаргон) - спать.
[24] Духовитый фраер (жаргон) - неординарный арестант из бытовиков, с “душком”.
ГЛАВА 17. НА ВОСТОК ПОД СТУК КОЛЕС.
Указом от 1 августа 1945 года Президиум Верховного Совета ССР постановляет:
Восстановить с 1 августа 1945 г. для работников государственных, кооперативных и общественных предприятий, учреждений и организаций, находящихся в районах Крайнего Севера, следующие из действовавших до войны льгот:
1. Выплачивать рабочим и служащим на Крайнем Севере по истечении 6 месяцев работы 10-ти процентную надбавку к ставкам (окладам).
Установить, что общий размер надбавок не должен превышать 100 процентной тарифной ставки (оклада).
2. Предоставлять дополнительные отпуска сверх установленных действующим законодательством в местностях Крайнего Севера работникам с нормированным рабочим днем продолжительностью в 18 рабочих дней, а работникам с ненормированным рабочим днем продолжительностью в 30 рабочих дней.
27 июня 1949 года. 08 час 16 минут по местному времени.
Тюрьма города Читы.
***
Меня, Белку, и Котьку Ростова потащили на дыбу[1]. Мы, трое воров черной масти, все получили на всю катушку: по двадцать пять лет и пять поражения, в соответствии с приговорами послевоенных лет. Выйти на волю по пересмотру нам никому не светило. Но, как говориться, где наша не пропадала. Амнистия не за горами.
Мое личное дело украсили отметки: ООР - “Особо опасный рецидивист”, “Не вербовать в осведомители”, “Склонность к побегам”. ПД-24, что значило: “Преступная деятельность с 1924 года”, “Не подлежит расконвоированию”.
Судили и Матвея. Матвей получил срок в двенадцать лет. Меньше всех было у Васи, который сумел разжалобить суд и каким-то образом схлопотать всего лишь петра[2].
Жобин, получивший кличку “Мясник”, за свои дела тоже получил на всю катушку. Но он радовался тому, что остался жив.
27 июня 1949 года. 22 часа 37 минут по местному времени.
Тюрьма города Читы.
***
Дверь камеры открылась. Кроме вертухая в коридоре толпились несколько солдат.
- Кого называю, встать и приготовиться с вещами к этапу! - громко сообщил офицер.
- Начальничек, надень на х.. чайничек! - выкрикнул из нашего угла шебутной Вася припотел.
Но офицер не обратил на этот выкрик никакого внимания.
Зачитал мою фамилию, Белки, Котьки Ростова, Матвея, Васи и произнес:
- На выход с вещами!
Какие были у нас вещи? Х.. да клещи. Ватные одеяла и перьевые подушки у нас троих действительно были. Уже этим мы разительно отличались от уголовников-бытовиков и политиков.
Нас всех пятерых сунули в конверт и шуранули на этап.
Нас специально отправляли ночью. Привезли на станцию и выгрузили из машин. Прожектора шарили по земле и слепили глаза. Лаяли сторожевые собаки.
На станции в оцеплении охраны стоял товарный состав, с вагонами, которые называются краснухи, и используются для перевозки заключенных. Они много хуже столыпинских. Но зато летом в них бывает не так жарко.
Нас рассортировали по мастям и группами повели к разным вагонам поезда. Группа, в которой очутился я, сплошь состояла из воров в законе.
Дверь теплушки с грохотом отъехала в сторону. Около открытой двери стояло не меньше тридцати зэка.
- Давай сюда! - раздался голос лейтенанта-конвоира.
- Начальничек, ты кого к нам селишь? - раздалось сразу несколько голосов.
- Блатарей! - сердито крикнул лейтенант.
- Масть какая? - требовательно послышалось из вагона. Кричало несколько человек, но вопрос они задали одновременно. - Нам ссученых не надо!
- Ваша масть, - успокоил лейтенант, что бы избежать лишних расспросов и возможной потасовки. - Полнота сплошная! Никого больше!
- Милости просим! - ответил вагон радостными возгласами.
Погрузка в эшелон не заняла много времени.
Нас начали поднимать в вагон. Из вагона тянулись руки, помогая нам залезть внутрь, и затаскивая в вагон наши сидоры и одеяла. Читинскую пересылку, в количестве двадцати шести воров черной масти, встретили свои. Такие же блатные. Тут были люди с разных этапов, но большинство было взято в городе Иркутске, с местной тюрьмы. Всего нас в вагоне оказалось человек под шестьдесят, немного больше нормы. Норма на вагон - не более 48 человек. Не обошлось и без встреч старых знакомых. Старые дружки и знакомые обнимались, хлопали друг друга по плечам и по спинам, веселились от души. Встретил “знакомого” и я. Знакомого я знал лишь по фотографии, но постарался изобразить на лице неподдельную радость.
- Фокусник! - послышался возглас. - Ты?
- Жека! Пятка! - воскликнул я. - Как ты?
Евгений Пятка был мне знаком по Воркутинским лагерям. Кличку Пятка он получил за то, что в один год сумел бежать из лагеря пять раз подряд. Последний побег так вообще принес ему широкую известность. Каким-то образом он сумел умыкнуть одежду попугая и в таком виде беспрепятственно вышел за ворота лагеря. Пользуясь формой охранника он успел уехать от лагеря на попутках километров сто, пока его не захомутили.